Стена Бурь

На этот раз островной флот не стал дожидаться развязки. Большинство капитанов немедленно отдали приказ ставить паруса и убираться от греха подальше, чтобы призрачные лодки Йему могли вонзить клыки лишь в тех особей стада, что, замешкавшись, останутся позади. В кромешной тьме эскадра потеряла тщательно выверенный строй: суда сцеплялись веслами, таранили друг друга. Проклятия, ругань и сердитые, но тщетные команды, призванные восстановить порядок, заполнили воздух.

В результате флот лишился четырех кораблей, погибших после столкновений друг с другом, а Пума Йему на сей раз даже не удосужился выслать свои лодки.

В последующие ночи маркиз Йему разнообразил хитроумные трюки. Иногда императорские воздушные корабли сбрасывали зажигательные бомбы, в то время как флот Арулуги готовился к отражению очередной водной атаки, сооружая над факелами и фонарями укрытия из листьев лотоса. В другой раз воздушные корабли просто донимали эскадру островитян, назойливо жужжа всю ночь у них над головами, но ничего более не предпринимая. Бывало и так, что они сливали груз дурно пахнущей жижи, по слухам, взятой из отхожих мест императорской армии и воздушного флота. Тут Йему воспользовался распространенным среди моряков суеверием, что женская моча особенно нечиста и приносит несчастье ходящим дорогой китов. А ведь все знали, что личный состав императорского воздушного флота, как часть наследия маршала Гин Мадзоти, в значительной степени комплектовался из женщин.

Тэка Кимо всячески клеймил подобную тактику как в высшей степени бесчестную и даже послал Пуме Йему вызов на поединок, предлагая устроить его на боевых воздушных змеях над поверхностью озера Тойемотика.

– Твой господин совсем спятил, если думает, что я соглашусь на такой устаревший ритуал, – с ухмылкой ответил Йему посланцу Кимо. – Что до жалоб на «нечистоту» женской мочи, то я сражался бок о бок с женщинами со времен осады Дзуди – точнее, мы с Тэкой оба служили под началом маршала Мадзоти, – поэтому я никак не могу понять его ярости. Но если люди Кимо предпочитают, чтобы на них мочились только мужчины, то пусть сдаются и ползут в мой лагерь: я непременно уважу их просьбу.

Как только моряки Кимо привыкли к ночным рейдам воздушных кораблей и перестали паниковать, Йему возобновил атаки призрачных лодок. На этот раз были взорваны порохом для фейерверков и затонули еще три корабля Арулуги.

Боевой дух островитян был окончательно подорван. Моряки, каждую ночь жившие в ужасе, грозили поднять мятеж. Кано То распорядился ввести флот собственно в город Мюнинг и, желая взбодрить матросов, пообещал им ночь увеселений и пьянства. Поскольку у имперцев до сих пор не имелось больших судов, чтобы перебросить войска через водную преграду – воздушные корабли и маленькие лодки были ограничены как своим числом, так и грузоподъемностью, – король Кимо счел, что вполне может рискнуть и на одну ночь оставить озеро Тойемотика без присмотра.

Когда моряки Арулуги, пьяные и уставшие после ночи веселья, брели по шатким мосткам Мюнинга, над озером поднялся крик:

– Город пал!

– Император обещает помилование всем офицерам и солдатам, которые сложат оружие и будут сражаться за империю!

– Взявший в плен изменника Тэку Кимо получит собственный фьеф!

Кано То и Тэка Кимо выбежали на подвесную платформу, которая окружала дворец, построенный на самом большом из образующих Мюнинг островов, и обнаружили, что столица объята пожаром. Подвесные платформы рушились, вздымая густые клубы едкого дыма, а сам город напоминал огненную паутину. Солдаты бестолково метались туда-сюда, а офицеры лишь зря надрывали глотки. Отряды одетых в форму императорской армии людей перебегали от здания к зданию, устраивая очередной поджог и убивая растерянных и пьяных воинов Арулуги, попадающихся им под руку.

– Мы одурачены уловками Куни! – в отчаянии воскликнул Кано То.

Для Тэки Кимо не оставалось иного выбора, кроме как немедленно бежать из города.

Если бы король и его советник провели ночь на берегу озера Тойемотика, они бы увидели, как войска маркиза Йему под покровом темноты переправляются через озеро на больших плотах, сделанных из тыкв, кокосов и овечьих пузырей, связанных лианами из лесов Арулуги: этому трюку Йему научился у самой Гин Мадзоти.

Пока налетчики маркиза донимали флот Арулуги, императорская армия тайком собирала в прибрежных джунглях лианы. Занятые своими проблемами войска Арулуги, не обнаружив в лесу признаков масштабного строительства, пришли к выводу, что имперцы не делают корабли. И полностью проглядели то, как они увязывали примитивные и ненадежные плоты, переправиться на которых можно было только через неохраняемое и спокойное озеро.

– Не дать врагу увидеть то, что он опасается увидеть, – вот это уже задача потруднее, – с улыбкой сказала Рисана.

– Война – это особый вид представления, где очень важно искусство создавать дымовую завесу, – заявил Пума Йему, изрядно гордый собой.

* * *