Стена Бурь

Восточная часть сада была отведена консорту Рисане, которая предпочла устроить там лабиринт из густых ухоженных зарослей кустарника, камней из глубоких озер, покрытых морщинами и отверстиями, так что они напоминали огромную губку, коралловых полипов из моря, а также прудиков со стайками цветных карпов, где солнце отражалось в безмятежной воде. Тут и там росли травы, известные своим свойством туманить мозг. Иногда консорт Рисана развлекала детей, устраивая им представление с дымом, превращая лабиринт в волшебную страну, населенную дружелюбными бессмертными существами, готовыми дать мудрый совет, а также мифическими чудовищами, которые веселили ребятишек приступами испуганного хохота.

Но лишь немногим избранным разрешалось посещать ту часть сада, которую все считали центральной, отведенную лично для императора и устроенную особенно любопытным образом.

* * *

После завершения Дворцовой экзаменации принцы и принцессы задержались в Большом зале для приемов, с интересом наблюдая, как все повелители Дара покидают зал согласно рангу и старшинству, словно исполняя некий сложный танец. Честно говоря, детьми в немалой степени руководило желание отсрочить неизбежную выволочку со стороны императрицы Джиа и учителя Рути за вмешательство в ход церемонии. Наконец и им настало время уйти, чтобы вернуться на семейную половину в задней части дворца.

Все четверо миновали охраняемую дверь в Стене Спокойствия, пересекли маленький арочный мост, который был переброшен через узкий ручей, текущий с запада на восток, и служил границей между официальной частью дворца и личными покоями, и вошли в сад.

Слева простиралось затопленное поле, которому по весне предстояло стать рисовой плантацией. Справа находились участок, отведенный под таро, и фруктовый сад, увитый виноградными лозами. Если не знать, что находишься в саду императора, легко можно было бы вообразить, что ты оказался на ферме в Кокру.

Тут был даже человек в традиционной для Кокру крестьянской одежде: белые штаны из длинных полос мешковины; соломенная шляпа с широкими полями, защищающими от солнца лицо и шею; тонкая роба с подоткнутым за пояс подолом, чтобы не мешать свободе движений. Мужчина тащил на коромысле два ведра воды, направляясь от ручья к плодовому саду.

– Ренга! – окликнул его Тиму. – Ваши покорные дети выражают вам свое уважение.

Человек в соломенной шляпе остановился, медленно, чтобы не расплескать воду, повернулся и улыбнулся детям. Это действительно был Куни Гару, император Рагин, повелитель островов Дара.

Хотя по роду занятий Фэсо и Нарэ Гару были крестьянами, они являлись собственниками земли, а не издольщиками. Когда Куни был еще маленьким, их семья перебралась в город Дзуди, а ферму сдала в аренду, чтобы поддержать деньгами другие деловые начинания. О жизни на ферме у Куни остались самые смутные воспоминания. Но когда Куни сделался императором, а особенно после смерти отца, крестьянский труд стал для него своего рода хобби, которому он самозабвенно предавался в дворцовом саду. Вероятно, таким образом ренга хотел почтить корни своей семьи, а также экономическую основу, на которой стоит весь Дара.

– Идите подсобите мне, – велел император. – Я покажу вам колосящееся таро и стручковую фасоль.

– Высокоуважаемый и почтенный родитель, – ответил отцу Тиму. – Это чрезвычайно лестное предложение, которого я не достоин. Ваша забота о благосостоянии беднейших подданных Дара беспримерна! Опуститься до работ по добыванию пропитания с земли сродни тому, как если бы крубен стал вести себя словно простая креветка. Познавая на опыте жизнь простых людей, государь способен более тесно прочувствовать свою связь с народом. Как справедливо заметил однажды Кон Фиджи, Единственный Истинный Мудрец…

– Ладно, ладно, Тиму, – перебил его Куни. Он все еще улыбался, но в его взгляде появился намек на раздражение. – Скажи проще: «Я занят. Спасибо, но нет».

– Э-э-э… Мастер Рути обмолвился ранее, что хотел бы преподать своему нерадивому ученику некий важный урок. Я оказался в сложном положении, разрываясь между необходимостью подчиняться отцу, повелителю империи и созидателю моей плоти, и учителю, повелителю страны знаний и созидателю моего разума…

– Ступай, ступай! – произнес Куни, сделав рукой такой жест, будто отгонял назойливую муху. От этого движения коромысло у него на плече колыхнулось и из ведер выплеснулось немного воды.

– Премного благодарен вам за милостивое разрешение, ренга. – Тиму поклонился и умчался прочь.

Куни хмыкнул, но в глубине души огорчился.

«Я ведь прекрасно понимаю, сынок, что ты считаешь ниже своего достоинства копаться в грязи и заниматься физическим трудом, потому как буквально трактуешь слова Кона Фиджи, который говорил, что от грязной работы ум делается грязным. Иногда я сомневаюсь, что читать так много книг действительно полезно. Ну почему ты совсем не похож на меня?»

– Как насчет тебя, Хадо-тика? – обратился он к Фиро.

– Папа, я занят. Спасибо, но нет.

Куни расхохотался, отчего из ведер выплеснулось еще немного воды.

– Понятно. И чем же ты занят?