Стена между нами или семь ночей (СИ)

— Никакие, — прохрипел, с трудом хватанул ртом воздух.

А он большим пальцем правой руки, которой глотку мне сжимал, подбородок мой приподнял, еще ближе ко мне лицом. Я, уже охеревший дальше некуда, совсем приморозился, в стену вжался, надеясь пройти сквозь нее. Его дыхание на моих губах. В ужасе впился взглядом в его жуткие холодные глаза.

— Не дергайся, — щекоча воздухом мои губы.

Сдохну щас от страха. Господи, не верил в тебя никогда, но хочешь, покрещусь завтра? Только спаси, сохрани, убереги.

Мягкие, сладкие, влажные и настырные его губы впились мне в рот, превращая меня в бледный камень. Мерзкий до дрожи язык протиснулся дальше, лизнул мои зубы. Я сильнее стиснул челюсти, тот – пальцы. Можешь удушить, падла, рот не раскрою.

— Вредина, — прошептал почти в меня, отстранился, отпустил.

Я по стене на пол сполз, в полном ахере смотря на этого законченного ублюдка. Он на меня пялится прямо с похотью, которая кожей чувствуется даже на таком расстоянии. Этот пидор вздохнул разочарованно, клацнул щеколдой и просто ушел из квартиры.

Андрей тут же влетел в квартиру, хлопнул дверью, резко остановился, увидев меня. Сам бледный, дерганный, злой и напуганный.

— Ч-че он сделал? — заикаясь, спрашивает меня.

Слышу его как-то приглушенно, будто под водой сижу, и мычу в ответ тихо все еще в шоке:

— Давай напьемся?

  8 глава. Ночь третья

Мертвая тишина в квартире, за окном вечереет, где-то тихонько плачет сигнализация. На столе семь бутылок пива, пока не откупоренных. Как дебилы пялимся на них. Я – сидя за столом, Андрей – стоя, опершись на подоконник.

— Что он тебе сделал? — уже более спокойно снова спросил он, сверля меня взглядом.

Я не знал, как сказать, и не хотел об этом говорить. С легкой дрожью в руке потянулся за бутылкой. Андрей ухватился за горлышко пальцами и приподнял, когда я почти коснулся пальцами ее прохладной поверхности, с хлопком откупорил бутылку, предложил мне, но не отдал, хоть я и вцепился в ее донышко.

— Что он тебе сделал? — по словам повторил Андрей свой вопрос.

— Сначала выпить дай.

Некоторое время смотрели друг на друга. Все-таки отпустил. Я сделал один глоток, потом еще и еще, пока полбутылки не одолел под терпеливым взглядом Андрея. Пиво горчило, однако приятно холодило не только внутренности, но и голову.

— Он всегда такой? — поинтересовался я, не собираясь пока отвечать на его вопрос.

Андрей, понимая меня, не стал сейчас настаивать, пожал плечами.

— Почти, — взял себе бутылку, залез на подоконник, открыл, пригубил слегка, снова посмотрел на меня. Он хотел знать не из простого любопытства, кажется, он даже немного побаивался моего ответа. — Так что?..

— Психический сбой? — успел я спросить раньше. Андрей выгнул брови. — Он же просто с головой не дружит? Типа… ну… природа создала самку и самца, а он против течения.

— Он больной ублюдок, который трахает все, что движется! — прошипел тот, сделал несколько глотков. — И баб, и мужиков, но предпочитает вторых. Пришибленный на всю голову! Причем тут природа?!

Пока что ведет себя тихо. Это успокаивает.

— Неправильно как-то, — рассматривая Андрея через коричневое стекло бутылки, произнес я.

Уже начинало кружить. Я последний раз алкоголь употреблял почти год назад, на свою днюху. Тогда пообещал самому себе больше никогда не пить.

— Ты хочешь поговорить о педиках?! — возмущенно поинтересовался Андрей.

— Да, — очень серьезно ответил я. — Хочу.

Снова принялись разглядывать друг друга.

— Ладно. И что сказать хочешь? — сдался тот.

— Фильм смотрел как-то, — припомнил я. Дай Бог памяти, название вспомнить. Итер… терс…с сексом что-то… О! — Интерсексуал называется.

— И че?

— Там про гермафродитов было.

— Это… которые ни рыба, ни мясо? — уточнил Андрей.

— Да, у них признаки обоих полов.

— Блять, Кира, тот же вопрос – и че? Эти ж родились такими, тут уж не поспоришь с природой.

— Согласен.

— Тогда…

— Я тогда подумал еще, — опять не дал ему высказаться, — что есть гермафродиты не физические.

Теперь Андрей крепко задумался, походу, охреневая от моих философских дум.

— Это как?

— Те, кто считает себя мужчинами, хотя родились женщинами – гермафродиты психические. Сбой в мозгах, на уровнях сознания.

— Отдай бутылку, тебе уже хватит, — усмехнулся тот.

— Я серьезно, — обиделся я. — Все эти гомики, лесбиянки – у них сбой не на телесном уровне, не в оболочке дело, а в голове.

— Кира, — он откинулся на окно, затылком в стекло ударил, — не грузи.

— Мужик мужика любить не должен, это сбой программы, — продолжил я гнуть свое.

— И че?

— Твой брат – психически больной человек.

Андрей даже выпрямился, посмотрел на меня как на дауна.

— А более коротким путем к этому выводу нельзя было прийти?

— Я серьезно.

— И я не шучу, — кивнул тот. — Что Леха больной на голову, мне давно известно. Вот только к чему весь этот разговор?

— Как живешь с ним тогда?

— Я выживаю.

— Это я понял, — кивнул, а голова чуть сама дальше не полетела, — но все же.

Андрей тяжело вздохнул. Вряд ли у него возникло желание поделиться со мной своими секретами. И зачем к нему в душу полез?