Стена между нами

Потери с обеих сторон были огромны, и при этом, что еще хуже, мы понимали: люди не остановятся. И тогда кто-то из старейшин предложил построить Стену. Она должна была стать нашей защитой и надеждой. Вот только времени на то, чтобы дробить и складывать камни, уже не оставалось, в ход пошла магия.

Ты помнишь Стену, Лиан? Она гладкая, теплая на ощупь, в ней нет ни единого шва, стыка, зазубрины. Она мерцает в ночи и светится днем, у нее огромное магическое сердце, она самое прекрасное и самое печальное из наших творений. Старейшины пожертвовали собой, изменились, отказавшись от собственного будущего, и стали вечным щитом.

— Стена живая? — ахаю я, несмотря на то, что пообещала молчать.

— Нет, — Дорнан отрицательно качает головой. — В ней тлеют крохи воспоминаний, но сознание старейшин утрачено навсегда. Стена — их последний дар, сотворенный мощной волей из жизненной силы. И мы храним его, постоянно подпитывая. Пока бьется сердце Стены, она не позволит людям проникнуть на север.

Айоней, как и многие другие, отдал ей всю свою магию. Для ардере это почти верная смерть, но сознание сехеди удалось переместить в искусственное тело, созданное из тех крох силы, что у нас еще оставались. Слабое, почти человеческое, не требующее огромных ресурсов для поддержания жизни. Айоней стал ардере сотворенным, как приблизительно каждый третий из тех, кто пережил войну. Мы надеялись, что со временем их магия восстановится полностью, вернув им первоначальные возможности, но этого так и не произошло. Ардере сотворенные оказались заперты в новых, как оказалось, бесплодных, телах и утратили истинный лик. Это был огромный удар. Тех, кто оказался способен дать жизнь потомству, осталось слишком мало, чтобы восстановить угасающий род.

И тогда мы вспомнили о вас, людях. Оказавшись отрезанными от нашей магии, вы довольно быстро истощили накопленные прежде запасы. Победа обернулась поражением в считанные месяцы, и это подтолкнуло вас согласиться на сделку: магия в обмен на избранных.

Дорнан делает паузу и криво усмехается:

— Не такое рассказывают вам киссаэры?

Медленно качаю головой. Неужели вот так звучит истинное учение, о котором упоминал Брейди? Это не должно быть правдой, но Дорнан не лжет, и я это чувствую очень хорошо.

— Можешь не отвечать, — продолжает дракон. Или всё-таки ардере? — Я отлично знаю, во что вас приучают верить. Знаю другую «правду» от первого до последнего слова. Факты, Лиан, — это оружие, а самая опасная ложь та, что построена на истине. Учение киссаэров опирается на события такой древности, что сместить акценты, подправить причины, подменить выводы не составляет труда.

 Да и киссаэры не глупцы, они не называют черное белым, изменяя нашу общую историю постепенно, шаг за шагом. Слово там, слово тут, кто заметит такую малость? Вот только как секунды складываются в годы, так и слова — в целые сказания.

— Но почему вы не рассказываете об этом? Всегда найдется тот, кто готов слушать, кто захочет понять!

— Неужели? — владыка приподнимает бровь. — Что видела ты, к чему была готова, когда впервые шагнула за Стену? Расскажи я тебе правду тогда, ты бы обвинила меня во лжи со всем жаром юного сердца. Как и любой другой из вас. Чтобы услышать, надо быть готовым слушать. — Он убирает со лба упавшие пряди волос и продолжает пояснения: — Мы много раз пытались, поверь. Но договор связывает нас едва ли не больше, чем людей. Даже если забыть о том, что ходить за Стену для нас мучительно и мы не имеем на это права, это бесполезно. Единственное, что мы можем, — пытаться найти общий язык с теми, кто уже пришел к нам. За Стеной родилось много поколений чистокровных людей. Однажды их станет так много, что надобность в Стене пропадет.

Но я не хочу жить только ожиданием и надеждой, Лиан. Никто из нас не хочет. То, что происходит с нами тут и сейчас, бесценно. Жизнь — дар богов, нельзя им пренебрегать. Прошлое, каким бы оно ни было, должно учить, а не тянуть в пропасть. Я не могу знать наверняка, что уготовила мне судьба, потому спешу успеть всё: встретить рассветы на побережье, познать радость полета, разделить силу с теми, кто просит о помощи. Я хочу жить и любить, Лиан. И узнать, что такое быть любимым. А чего хочешь ты?

Он протягивает руку и осторожно касается моих пальцев, смотрит твердо, в этот раз ему действительно нужно услышать ответ.

У меня внутри всё переворачивается. Нелегко уложить в голове его слова, еще сложнее поверить им. Однако версия ардере слишком созвучна моим ощущениям, а факты возмутительно удачно совпадают с тем, что я видела своими глазами. Допустим, Дорнан лжет, тонко играя на том, что я хочу услышать, но как быть с видениями во время первого испытания? Ведь я уже тогда слышала голоса Стены, видела тени тех, кто отдал жизнь за надежду на будущее.

Наверное, киссаэр прав, я сильно изменилась. Мне бы возмутиться, оттолкнуть протянутую руку, но отчего-то не хочется. Звучит дико, невероятно, почти невозможно, однако в истории Дорнана я вижу не попытку оправдать прошлое, а нечто большее — возможность идти дальше.