Стена между нами

Много раз за свою жизнь мне приходилось читать или слушать рассказы о войне, и неизменно в груди разливались тоска и сожаление, а от слов проповедей на губах оставалась горечь минувшей беды и будущих сражений.

Теперь же я ощущаю печаль, но какую-то иную: светлую и спокойную. Алти-ардере помнит, но не скорбит. Горе его народа осталось позади и не тянет на дно тех, у кого еще вся жизнь впереди. Оно учит и наставляет, но не отбирает радость сегодняшнего дня.

И, пожалуй, мне хочется ощутить эту легкость.

— Я хочу верить вам и идти вперед, но не с закрытыми глазами, — вот и вся моя правда. — Хочу знать наверняка, а не выматывать душу сомнениями. Хочу любить и быть любимой, но это слишком непросто. Дайте мне время.

— Мне этого достаточно, — владыка склоняет голову, будто перед кем-то знатным и очень важным. — На самом деле я рад, что ты больше не желаешь слепо верить всему, что слышишь. Потому не требую от тебя принятия, раскаяния или прощения, знаю, что невозможно разрушить и построить заново мир одним лишь желанием, за считанные дни. Это испытание только для тебя, нет двух одинаковых путей ведущих к правильным ответам. И всё же, есть кое что, в чем ты до сих пор ошибаешься.

Внезапно он перекатывается и мягко толкает меня спиной в густую траву. Вскрикиваю от неожиданности, дракон нависает надо мной так низко, что заслоняет собой небо.

— Что вы делаете? — возмущенно пытаюсь отпихнуть ардере в сторону, но без толку: что в скалу уткнулась.

— Ты сама сказала, что хочешь любить. А я всего лишь показываю, что иногда «непросто» бывает только в мыслях и словах, а реальность оказывается гораздо привлекательнее догадок, — он склоняется к моей шее, вдыхает запах, почти касается кожи губами. Аккуратно, но настойчиво перехватывает ладони, прижимает к земле, полностью лишая меня возможности сопротивляться.

— Вы же говорили, что не сделаете ничего без моего согласия! — протестую, но в голове закручивается настоящий ураган противоречивых и совсем не целомудренных мыслей. Подобрать слова становится слишком сложно, и я просто закрываю глаза.

— И не сделаю, — мне не надо видеть его лицо, чтобы понять, что алти-ардере улыбается. — Без. — Его губы поднимаются от ямки между ключиц к подбородку, замирают на волосок от моих губ, наше дыхание смешивается, и, кажется, я слышу, как тяжело и сильно бьется сердце дракона. — Скажи, что не хочешь поцеловать меня, Лиан, — и я отпущу.

— Я… мне… Н-не знаю.

В следующее мгновение он мягко касается моих губ. Невесомо, словно опасается испугать или ранить, и тут же отстраняется, позволяя сделать вздох. Невольно тянусь за ним следом, только потом понимая, что делаю. Боги, какой стыд!

— Значит, не показалось, — усмехается Дорнан.

И целует меня еще, на этот раз по-настоящему. Не грубо и жадно, как хозяин, уверенный в своём превосходстве над той, что слабее, но как взрослый мужчина желанную женщину. Чувственно, нежно, не оставляя ни малейшего шанса на отступление.

По венам ударяет настоящее пламя. Я растворяюсь в этом огне целиком, теряя голову, забывая собственные мысли и значения слов. Куда-то отступают все тревоги и сомнения, остается только настоящий миг, тот, в котором два сердца бьются рядом и, возможно, друг для друга. Внезапно понимаю, что мне хочется большего. Гораздо-гораздо большего. Ардере ослабляет хватку, но наши пальцы переплетаются, теперь Дорнану не вырваться просто так. Тянусь к нему, бесстыдно отвечая на ласку, стремясь сделать так, чтобы он услышал и понял мой призыв.

 Однако вместо ответа чувствую порыв прохладного ветра и пустоту. Дорнан отпускает меня, шумно дышащую, ослабевшую, сдавшуюся под напором эмоций, размыкая объятия. Открываю глаза. Алти-ардере сидит на расстоянии вытянутой руки, его грудь в разрезе рубашки поднимается и опускается гораздо тяжелее обычного, в нечеловечески-синих глазах разливается белое пламя, каймой очерчивающее темные колодцы зрачков.

— Что случилось? — спрашиваю дрожащим голосом.

— Все хорошо, — его голос опускается до хрипоты. Я вижу, как напряжены его руки и плечи, какими скованными и резкими стали движения: он изо всех сил пытается совладать с собой, чтобы не продолжить начатое. — Хорошо, Лиан. Но пока рано. Не хочу, чтобы позже ты жалела о своей поспешности.

Он резко поднимается на ноги и идет по осыпи вниз, к воде. Стягивает на ходу рубашку, у самой кромки прибоя скидывает брюки и, оставшись полностью обнаженным, с головой ныряет в ледяные океанские волны.

Ардере плывёт против ветра, разгребая воду широкими взмахами. Солнце и капли очерчивают его спину и прорисовывают каждую мышцу на руках, но, к счастью, скрывают все остальное.

Оторопело смотрю ему вслед, потом вспоминаю, что не пристало воспитанной девушке глазеть на раздетого мужчину. Праматерь, прости меня, безумную. Я чуть не отдалась по собственной воле тому, кого должна ненавидеть. Должна же? Или уже нет? Дорнан не враг мне, и сомневаюсь, что он вообще враг хоть одному человеку.