Стена плача

– Настенька, девочка моя. – Алексей целовал ее лицо, глаза, волосы, голос его срывался. – Ты… ты для меня все. Понимаешь, все на свете! Какой я дурак – сам с собой разобраться не могу, тебя мучаю. Это как замкнутый круг, Настя: чем ты ко мне лучше, тем я себе хуже кажусь, иногда так бы и убил, до того противно… Говорю тебе такие вещи, самого потом ужас берет. Зачем – не знаю, ей-богу, Насть. – Он помолчал немного, потом прибавил тише и глуше: – Поэтому не звонил. Маялся без тебя, а не звонил, думал, может, ты пересилишь себя, переболеешь. Чтоб как лучше для тебя было, чтоб ты жила нормально… без меня. Ты ж нормальная, Настя, это я придурок!

Она грустно улыбнулась.

– Ты действительно придурок. Мне не нужно, как лучше, мне нужен ты. Только ты, и никто больше. Я правду говорю.

– Верю, – Он вздохнул и вдруг усмехнулся. – Слушай, мы как преступники с тобой. Тянет на одно и то же место. Ты ведь… не случайно сюда пришла?

– Нет, конечно.

– Ну и я тоже.

Они еще постояли, молча, тесно прижавшись друг к другу. Стремительно спускались сумерки, в темноте белела стена, освещаемая желтоватым светом фонарей.

Алексей рассеянно дотронулся пальцами до грязно-серого, покрытого надписями бетона.

– Пойдем ко мне, Настенька. Пойдешь? – Он заглянул ей в лицо.

– Не могу, Лешенька. Муж дома, я ненадолго ушла, обещала вернуться к шести.

– А завтра?

Ася кивнула и тут же вспомнила про Степку и данное ему обещание.

– Нет, и завтра никак. Только послезавтра. Ничего? – Она виновато улыбнулась.

– Нет проблем, – нарочито бодро произнес Алексей, – столько ждал, могу еще подождать. Давай тогда я тебя провожу, до самого дома.

– Давай.

Они, держась за руки, дошли до остановки.

Под козырьком было пусто, лишь на самой кромке тротуара курил немолодой бородатый мужик да вдалеке маячила темная женская фигура.

Алексей тоже достал сигареты, чиркнул спичкой.

– Настя, твоему сыну сколько лет?

– Через месяц будет шесть.

– Он… какой? Ну, я имею в виду, на кого похож? На мужа?

Ася пожала плечами.

– Не знаю. Наверное, на нас обоих помаленьку. Волосы мои, темные, а глаза Сережины.

– А характер?

– Характер Нинюсин, – со смехом сказала Ася.

– Это еще кто?

– Наша няня. Бывшая соседка, она теперь у нас живет, помогает по хозяйству.

Алексей кивнул и не спеша подошел к обочине. Глянул, нет ли автобуса, затем так же неторопливо вернулся под козырек.

– Тебе, наверное, дома хорошо жилось. В смысле… до того, как… ну ты понимаешь.

– Хорошо, – согласилась Ася. – Только я тогда не знала, что такое «хорошо». Думала, это когда все кругом спокойно, уютно, каждый день предсказуем и просчитан, и ничего плохого просто не может случиться по определению.

– Да ведь так оно и есть. – Он смотрел на нее с интересом, будто ожидая услышать нечто совершенно для себя непонятное. – Разве не этого хочет любая женщина – тепла, покоя, обеспеченного будущего?

Ася улыбнулась, тотчас вспомнив подвозившего ее на «мерсе» Аполлона.

– Ты тоже считаешь себя знатоком женской души? Одного такого я уже встречала – забавный тип.

– Какой еще тип? – тут же насторожился Алексей.

– Успокойся. Всего-навсего водитель, который подвез меня до дому после нашей ссоры. Наговорил кучу поучительных вещей про женскую натуру.

– Да нет. – Он пожал плечами и глубоко затянулся. – Никаким знатоком я себя не считаю. Просто… именно этого хотела жена. Много раз говорила, что мечтает о спокойствии и уверенности в завтрашнем дне. Вот я и подумал…

– Все женщины разные, Леша, как, впрочем, и мужчины. Кому-то нужно, чтобы все было распланировано, а кого-то… от этого тошнит. Ты правильно сказал: я переела сладкого на всю оставшуюся жизнь. А твоей жене, наверное, сладкого досталось мало, совсем чуть-чуть.

– Это точно. – Он усмехнулся и затоптал окурок. – Вон автобус идет.

По шоссе действительно двигались разноцветные огни. Бородатый мужик оживился и выбросил сигарету.

Подкатил автобус, весь заляпанный грязью и полупустой. С переднего сиденья поднялась девушка-кондуктор в пушистой кроличьей ушанке.

– Граждане пассажиры, берем билетики. Берем, не задерживаемся.

Бородатый что-то пробурчал в ответ и плюхнулся на скамейку.

– Гражданин, – девчонка потрясла его за плечо, – вы глухой? Оплачивайте проезд, вам говорят.

– Отвали, – грубо произнес мужик.

Кондукторша отступила на шаг, беспомощно озираясь по сторонам.

Ася достала из сумочки проездной.

– Вот.

– Вижу. – Девушка кивнула и перевела взгляд на Алексея. – У вас что, молодой человек?

Тот молча протянул ей десятку. Кондукторша сунула ее в сумку, висящую на поясе, отсчитала сдачу и вновь обратилась к мужику:

– Сейчас водителю скажу. Он автобус остановит, вызовем милицию.

Бородач не шевельнулся.

– Коля! – крикнула девушка, – Коля, тормози! Мужчина билет брать не хочет.

Парень, сидевший за баранкой, недовольно обернулся.

– Люсь, мне домой надо. Я ж тебе говорил. Фиг с ним, пусть так едет.

– Да они все так едут, – девушка устало опустила руки, – собачья работа, все одно, надо уходить. – Она вдруг с силой дернула бородатого за воротник. – Будешь платить или нет, ты, чучело!