Стена (СИ)

— Ну, давайте… — злобно прошипел Линд, повторяя собственные мысли и поднимая раскрытую ладонь, на которой моментально вспыхнул фиолетовый колдовской огонь.

Круг солдат стал ещё уже.

Что же, никто действительно больше не умрёт. Кроме него самого, готового сложить голову на неминуемую плаху ещё тогда, во время спуска на стене. Ведь это и отличает настоящего аристократа, правильно? Первым принимать ту судьбу, которую готовишь другим.

А, впрочем, не всё ли равно? На одного-двух у него сил ещё хватит. Нужно только выдернуть из земли рапиру…

Подлый удар со спины, разом оборвавший всё существующее темнотой закрытых век, Линд так и не почувствовал.

***

Горькие слёзы мешались с пылью, оставляя на щеках уродливые, чуть желтоватые ручьи.

Лёгкие Марты горели удушливым огнём, готовые разорваться в клочья от бесконечного бега. От первой, неорганизованной и пешей погони они сумели оторваться, подпалив за собой часть лагеря.

Рассвет, только-только занимающийся над верхушками далёкого леса, нещадно был своими ранними лучами в глаза, заставляя щуриться и лить ещё больше влаги по и без того мокрому лицу. Стены крепости уже были в пределах досягаемости и с каждым новым шагом королевские знамёна, реявшие над башнями, виднелись всё отчётливее и отчётливее. Иногда Марте казалось, что она уже вполне может различить силуэты лучников, занявших высотные позиции.

Вот только она не хотела на них смотреть.

Хрипы нещадной гонки перемежались с всхлипами горя, сбивая и без того нестройное дыхание девушки. Казалось, что вот оно — избавление после бессонной страшной ночи. Но радости ей этот рассвет не приносил. И дело было даже не в четвёрке солдат, навсегда оставшихся в лагере.

Дело было в том, что вместе с ними остался и Линд.

Она так до конца и не смогла понять, насколько оказывается он был для неё важен. Смазливый и капризный папенькин сынок, сорящий в академии деньгами направо и налево, устраивающий бесконечные попойки для своих друзей-подпевал, таких же надутых индюков. Кто бы мог тогда подумать, что когда-то этот франт, на которого Марта всё студенчество смотрела не иначе как с презрением, станет вдруг для неё всем? Превратится в ту единственную спасительную соломинку, за которую можно уцепиться в бушующем море войны и неопределённости, страха и хаоса? Но он стал, вопреки всему, словно этот самый рассвет, что она встречала в солдатском отряде полном одиночества, он, чёрт его побери, стал.

А она его предала. Она не встала рядом с ним в последний, самый страшный миг. Сбежала, позволив себя утянуть какому-то случайному бойцу.

И именно из-за этого, а не из-за бешеного бега, сердце Марты готовилось выпрыгнуть из груди.

Она бы отдала всё на свете, лишь бы чьи-то неведомые силы позволили ей сейчас оставить отряд. Позволили ей остановиться, развернуться и броситься обратно, прямиком на острия имперских копий. Но она не могла себе позволить так поступить. Иначе — всё было бы действительно напрасно. Иначе Линд действительно погиб зря, погиб нелепо и глупо, а не спасая её.

Гори вся эта война синим пламенем.

Звонкое ржание коней вдруг вывело её из печальных размышлений.

— Сука! — выругался сержант, на секунду обернувшийся через плечо. — Кавалерия, сука, кавалерия! Они послали кавалерию!

— Командир, — обратился к нему на бегу один из солдат, — что делаем?

— К мосту, — решительно ответил сержант. — Со всех ног к мосту. И молитесь Богам, чтобы у барона хватило милосердия его опустить.

Весь отряд, из которого ещё секунду назад казалось, выжали все соки, прибавил темп. Даже Марта, недавно умолявшая судьбу-злодейку о самоубийственном и отчаянном броске на имперские мечи, старалась не отставать.

Девушка не ошиблась, когда решила, что смутные фигуры на стенах — это лучники. Едва небольшой отряд пробежал ещё с десяток метров, за их спинами посыпались стрелы, отсекая ночных рейдеров от преследовавшей их кавалерии. Первой жертвой обстрела, правда, пал ещё один солдат барона, которому тонкий прут с покачивающимся оперением на конце, прямым попаданием пробил лоб.

Никто не обратил на бойца, упавшего в пыль, никакого внимания.

— Откройте! — яростно заорал сержант, потрясая мечом над головой, когда вымотанный отряд достиг-таки городских стен. — Опустите мост!

Это место, с особенной тщательностью охраняемое на протяжении всей осады, почти не пострадало от боёв. Даже ров не был засыпан. И именно это обстоятельство, которым в любой другой момент можно было бы восхититься, и сыграло с диверсионным отрядом злую шутку.

Топот копыт приближался с нарастающей скоростью. Времени искать обходной путь не было.

— Откро… — повторил, захлёбываясь удушливым кашлем сержант.

Ноль реакции. Крепостной мост, их единственное спасение, оставался недвижим.

— Не откроют, — с каким-то равнодушным оттенком в голосе констатировал Пьер. — Не откроют, господин сержант.

Командир отряда устало кивнул.

— И то… верно… — делая короткие паузы в попытке отдышаться, произнёс он. — Барон… не будет рисковать… нельзя… пустить кавалерию в город.

И, глядя в заплаканные глаза Марты, продолжил.