Стена Зулькарнайна

Г.Д. В мире существует два типа экономик – система стран-производителей и система стран-потребителей. Главными мировыми потребителями являются США, Западная Европа, а главными производителями – Китай, Южная Корея, Малайзия, Сингапур и ряд стран Третьего мира. А между двумя этими полюсами находится Исламский мир, который парадоксальным образом ускользнул из этой глобальной «канализации». В исламских странах относительно минимализировано потребление и производство, то есть эти страны не подпадают, по большому счету, под категории потребителей или производителей. Немного в стороне стоят более развитые Турция и Иран. Все это создает удивительные и несколько странные возможности для исламских стран, которые оказались в некоторой степени свободными от обязательств и конфликтов, сопутствующих западной экономической модели «производитель-потребитель». Исламские страны практически не подверглись индустриализации, и сюда не получилось в массовом порядке, как в страны Юго-Восточной Азии, перенести огромные производственные мощности. Получается, что у исламских стран, скажем так, «развязаны руки», для того чтобы сделать информационно-технологический рывок. Для этого есть огромный финансовый и интеллектуальный потенциал, сосредоточенный в ряде стран, населенных мусульманами, и мы можем стать свидетелями большого рывка в области высоких технологий в государствах, не отягощенных глобальной производственной и рыночной экономической рутиной.

1az. Если в Исламском мире есть большой финансовый и экономический потенциал, то, естественно, остается составить только идеологический проект, на основе которого можно претворить скачок в развитии. Какая из исламских стран может взять на себя эту объединяющую и лидирующую роль?

Г.Д. При условии, что в Исламском мире возникнет стратегический субъект планирования, наподобие, к примеру, Коминтерна, который в начале XX века сделал ставку на реформирование России, и за 15–20 лет из архаичной и неграмотной страны Россия превратилась в мощный идеологический и экономический центр – СССР, военная мощь которого к началу Второй Мировой войны превышала все страны Европы вместе взятые.

Причиной для такого толчка в развитии всегда служит стремление властной элиты создать наднациональное государство. Если такого стремления нет, то любая идея не дает объединительного эффекта. К примеру, проблема Ирана в том, что когда там произошла в 1979 году Исламская революция, ее двигателем являлись силы, отстаивавшие интернациональные идеи, а в итоге верх взяла местническо-шовинистическая прослойка, которая и утвердилась у власти. Когда побеждает национальная бюрократия, нет разницы, под какой маской: коммунистической, исламской или любой другой, первое, что ее интересует – это собственное корпоративное выживание. Бюрократия не осуществляет какие-то амбициозные мегапроекты, которые могут поставить под вопрос ее политическое и историческое будущее.

То же самое произошло и в Советском Союзе, где пришедшая в итоге к власти бюрократия, которая пошла на мирное сосуществование и конвергенцию с Западом и вынуждена была отказаться от глобального проекта реализации коммунистических революций в разных уголках мира. Советская бюрократия сосредоточилась на создании формы своего стабильного выживания и в итоге проиграла Западу, поскольку потеряла динамику и проектность мышления. Такие же процессы сегодня мы наблюдаем и в Иране, где властная верхушка отдала приоритет национально-шовинистическому пути, позволяющему обеспечить интересы местной бюрократии.

1az. Если в Иране все так сложно, тогда насколько Турция может претендовать на роль лидера в Исламском мире?

Г.Д. Если Турция сможет отказаться от тюркистского кемалистского пути развития, то она сможет осуществить глобальный исламский мегапроект, в обратном случае замкнутость на этнической тюркской идеологии не будет иметь успеха в мировом масштабе. Я думаю, что властная команда Эрдоган-Гюль чересчур умеренная и им не хватает политической остроты, поскольку они слишком связаны по рукам и ногам различными договорами и обязательствами перед Западом и внутри страны.