Стенающий колодец

– Вы же знаете, что он умер еще до того, как я пошел в школу. Я полагаю: не хотел пугать такой историей нас, детей. Как-то раз мы убежали в эту долину и вернулись очень поздно, зимой это было, так нянька меня долго трясла, а потом даже ударила; но никто нас не останавливал, когда мы днем ходили в лес, если нам хотелось… только нам не хотелось.

– Гм! – буркнул я. – А вы сможете найти эту бумагу?

– Да, – ответил он, – смогу. Она наверняка в буфете, который стоит прямо за вашей спиной. Там есть пара связок, отложенных специально, я иной раз их просматриваю, и там есть конверт с надписью Беттонский лес, но, так как Беттонского леса больше не существует, я думал, что ничего интересного внутри нет, вот я его и не открывал. Что ж, сделаю это сейчас.

– Но прежде подумайте, – произнес я (мне все еще не хотелось рассказывать о том, что пережил я, но решил, что время для этого наступило), – может быть, Митчелл был прав, когда говорил, что вырубка леса ничего не дала.

И я поведал то, что вам уже известно. Нет нужды сообщать, что Филипсона мой рассказ крайне заинтересовал.

– Так это происходит до сих пор? – воскликнул он. – Поразительно. Слушайте, а может, сходим туда сейчас вместе и посмотрим, что там происходит?

– Ни за что на свете, – отказался я, – если бы вы сами это пережили, то вам бы очень захотелось находиться миль за десять от этого места. Ладно, что об этом говорить. Лучше откройте конверт и прочтите, что написал ваш отец.

Так он и сделал, внутри оказалось три или четыре исписанных листа. Начинались записи с цитаты из «Гленфинласа» Скотта, которая показалась мне удачно выбранной:

Где бродит, говорят, кричащий дух.

Далее следовал пересказ разговора отца моего хозяина с матерью Митчелла, из которого я переписал лишь следующее:

Я спросил ее, не видала ли она что-либо, что могло, по ее мнению, издавать эти звуки. Она ответила, что не раз, когда шла она через лес очень поздно, ей приходилось постоянно оборачиваться, так как из кустов доносился шорох, и казалось ей, что видит она кого-то в лохмотьях, простиравшего перед собой руки и очень быстро идущего, и тогда она бежала к приступке через изгородь и по дороге не единожды все платье себе изодрала.

Затем он обратился еще к двум людям, но они боялись ему что-либо рассказывать. Они думали, что, помимо прочего, потеряют тем самым уважение в приходе. Однако одну из них, миссис Эмму Фрост, он все-таки уговорил повторить то, что рассказывала ей ее мать.

Ходят слухи, что была титулованная леди, которая дважды выходила замуж, и первого ее мужа звали Браун, а может, и Брайан («Да, в поместье до того, как оно перешло к нашей семье, проживали Брайаны», – вставил Филипсон), и она перенесла межу своего соседа и отхватила огромный кусок лучшего пастбища в Беттонском приходе, а оно принадлежало по закону двум детям, и никто не заступился за них, и говорят, что потом дела ее шли все хуже и хуже, и тогда она совершила подлог и получила тысячи фунтов в Лондоне, и в конце концов было доказано, что бумаги фальшивые, и ее судили и приговорили к смертной казни, но она как-то избежала ее. Но никто не смог снять проклятие с тех, кто перенес межу, поэтому говорят, что она не может покинуть Беттон, пока кто-нибудь не восстановит границу.

Документ кончался записью следующего содержания:

Я очень сожалею, что никак не могу узнать, кому принадлежали ранее поля, примыкающие к лесу. Если бы я смог найти их потомков, я бы сделал все возможное, чтобы возместить им убыток за все прошедшее время, потому что нет сомнений в том, что лес таинственным образом кто-то тревожит, и именно так, как о том говорят местные жители. Так как в данный момент мне неизвестно, каковы размеры присвоенной незаконно земли и кто ее истинные хозяева, я вынужден извлекать из общей сумму дохода ту часть, которая относится к этому участку земли, и ежегодно передавать сумму за пять акров на общественные нужды прихода и на благотворительность. Надеюсь, что и потомки мои станут придерживаться моего обычая.

Вот и все, что касается бумаги мистера Филипсона-старшего. Те же, кто, как и я, почитывают архив Государственного Суда, смогут уточнить ситуацию. Они наверняка припомнят, что между 1678 и 1684 годами состоялось несколько судебных заседаний, где в роли истца, а потом обвиняемой выступила леди Айви, прежде Теодозия Брайан; она пыталась обосновать право на большой и очень ценный участок земли в Шадуэлле декану и епархии Святого Павла, и как на последнем заседании под председательством Лорда Главного судьи Джеффриса было полностью доказано, что документы, на которых она основывала свои притязания, оказались подложными и выполненными по ее указаниям; и после того, как ее обвинили в лжесвидетельстве и подлоге, она исчезла совсем… причем так, что никто не был в состоянии сообщить, куда она делась.

Не считаете ли вы, что та история, которую я рассказал, свидетельствует о том, что ее до сих пор можно услышать в том месте, где она совершила свой самый ранний и самый удачный подвиг?