Стенание

— Весной король серьезно заболел, — начал лорд Парр, — и не покидал своих покоев много недель. Он приглашал к себе королеву, и ее присутствие утешало его. Их разговоры часто обращались к вопросам религии, как это характерно для его величества. Впрочем, в то время епископ Гардинер только что вернулся из-за границы: он пребывал в прекрасном настроении, поскольку добился успеха в переговорах о новом договоре с Карлом, императором Священной Римской империи.

— И тут я совершила страшную ошибку, — тихо и печально проговорила королева. — Три года я находилась на вершине успеха и всегда была осторожна в своих речах. Но меня одолел грех тщеславия, и я забыла, что я всего лишь женщина. — Она снова потупилась, подняв за цепочку жемчужину и рассматривая ее. — Я стала спорить с королем слишком пылко, пытаясь уговорить его снять запрет женщинам и простонародью читать Библию; я говорила, что все должны иметь доступ к словам Христа, чтобы спастись…

— К несчастью, — вставил лорд Уильям, — ее величество зашла слишком далеко и вызвала раздражение супруга…

Екатерина взяла себя в руки и отпустила жемчужину.

— Величайшей глупостью с моей стороны было то, что я говорила с королем таким образом в присутствии Гардинера. Когда я ушла, король сказал епископу… — Она в нерешительности замолкла и не сразу продолжила: — «Вот уже женщины мнят себя священнослужителями, и мне на старости лет приходится выслушивать нотации от собственной супруги».

Я увидел, как в уголках ее глаз собрались слезы.

Томас Кранмер пояснил:

— Сие известно нам от присутствовавших при этом слуг. И мы знаем, что Гардинер, уподобившись кровожадному волку, каковым он и является, сказал королю, что королева и ее фрейлины — еретики, что в Великий пост они якобы приглашали в покои ее величества проповедников, которые отрицали, что во время мессы хлеб и вино становятся телом и кровью Христа, и обсуждали между собой запрещенные книги. И еще он добавил, что такие люди ничем не лучше анабаптистов, которые подрывают королевскую власть.

Ее величество склонила голову. Взглянув на племянницу, лорд Парр проговорил:

— Но король всегда с подозрением относился к Гардинеру. С тех пор как пал Кромвель, он настороженно слушал тех, кто нашептывал ему о заговорах еретиков. И, несмотря на свое раздражение в тот вечер, он любил королеву и меньше всего хотел потерять ее. Помни об этом, милая, помни всегда.

— Но я совершила опасную вещь, — вновь заговорила Екатерина, и я нахмурился.

Я всегда знал, что в вопросах религии она придерживалась радикальных взглядов, и с содроганием подумал, уж не примкнула ли она в самом деле к протестантам. И снова я ощутил запах дыма со Смитфилдской площади.

— Ваш дядя прав, — обнадеживающим тоном произнес Кранмер. — Король любит вас за вашу доброту и за то утешение, которое вы ему даете. Всегда помните об этом, Кейт.

«Кейт? — подумал я. — Надо же, а я и не знал, что королева и архиепископ настолько близки!»

Лорд Уильям тем временем продолжал:

— Король позволил Гардинеру не только представить ему свидетельства того, о чем он говорил, но и начать борьбу с ересью по всей стране. К тому времени он сильно встревожился: народ проявлял недовольство из-за постоянного роста цен и затянувшейся войны, впрочем милостивый Господь дал его величеству узреть разумность заключения мира. — Он снова взглянул на племянницу. — У королевы есть преданные друзья, и ее заблаговременно предупредили, что коварный епископ начал поиски доказательств того, о чем он говорил Генриху. Я изъял у Екатерины и у ее фрейлин все книги, которые Гардинер, извратив ситуацию, мог представить как свидетельство в поддержку ереси. А те, кого допрашивали относительно того, какие разговоры велись в покоях королевы, сохранили преданность ей и не сказали ничего такого, что можно было бы инкриминировать ее величеству.

Я призадумался: интересно, что за литература хранилась у Екатерины? Впрочем, люди Гардинера для достижения своих гнусных целей вполне могли воспользоваться любой книгой, даже с легким лютеранским налетом.

А королева словно бы прочла мои мысли и заговорила снова:

— Там не было никаких книг еретической природы, и в королевских покоях не говорилось ничего запретного. Хотя Гардинер и приставил своих псов к моим друзьям и моим фрейлинам, нескольких из которых вы могли видеть за дверью, он остался ни с чем.

Так вот почему леди Кэрью так встревожилась, когда герцогиня Фрэнсис косвенно насмехалась над Гардинером!

— И все же искатели должностей в Тайном совете стали послушным орудием епископа, — продолжила Екатерина. — Это лорд-канцлер Ризли и еще один человек, которого вы хорошо знаете и который бы с радостью увидел меня на костре, — Ричард Рич.

Я заерзал на стуле и тихо заметил:

— Это из-за меня Рич стал вашим врагом: этого не случилось бы, если бы вы не оказывали мне покровительство в прошлом году.

Кранмер покачал головой: