Стенд [СИ]

Тварь Аликс опознала мгновенно — боевой трансформант, причем в активной фазе. У обычного среднестатистического хомо против такого шансов ноль, прятаться бесполезно, даже если бы и было где — они работают не хуже бортовых деструкторов армейского образца, разве что зона захвата поменьше, но основа та же. И результаты. Одна радость — трансформанты беспричинно агрессивны бывают лишь во время брачных игр и в стае, а этот — один и молоденький совсем, вон даже крылья еще гибкие. Птенчик.

Только вот завис этот птенчик точно напротив лица Жанки. Обузы. Малолетней идиотки, которая еще вчера показалась не более чем удачно подвернувшейся возможностью разжиться парой-другой лишних сотен. И в характерной такой позе завис, зараза, и поздно уже пытаться выяснить, где же эта слишком активная малолетка умудрилась так сильно насолить его хозяину, что несчастный геннозапрограммированный птенчик счел задачу догнать и отомстить более приоритетной, чем даже…

— Жанка, на пол!

— Птеня, зараза… Ай!

Два непроизвольных дилонга слились в один, заныли зубы и в висках заломило, и, возможно, на скорости реакции отразилось именно это, а не понимание бессмысленности любой реакции в подобных обстоятельствах — но, уже вскидывая лучевик, Аликс знала, что опаздывает. На долю секунды, но счет-то как раз на них.

Птенец клюнул.

Движение было настолько быстрым, что показалось — ничего страшного, острая треугольная головка просто дернулась на длинной шейке. Просто дернулась. Кивнул типа. Бывает.

Но — вскрик. Но — боевой трансформант. Нервнопаралитический яд даже у новорожденного ботрикса действует мгновенно. И противоядия нет. И — сторонний интерес: как ботрикс в активной фазе поступит со случайным и совсем-совсем ни к чему не причастным просто свидетелем? Ага-ага. Свидетелем, у которого в руке лучевик. Чья реакция окажется…

— Аликс?! Ты чего?! Он же тебе ничего!!!

Совершенно не собирающаяся падать замертво и дико возмущенная Жанка обеими руками неуважительно сграбастала не менее возмущенную и брыкающуюся всеми конечностями крылатую смерть и попыталась запихнуть ее себе за спину. Загородить, так сказать. Кровь со щеки она вытерла о плечо, ибо руки были заняты.

Упс…

«… У них осталась одна моя вещь…» — так, кажется, она тогда сказала? И, кажется, добавила, что не слишком ценная.

Какое, однако, дивное преуменьшение!

Тварь между тем высунула остренькую головку над жанкиным плечом. Тем самым, испачканным кровью. А на щеке, между прочим, уже набухает новая капля. Хорошо клюнул. Качественно так. Постарался. Птенчик, а понимает. Аликс замерла, оскалившись в улыбке и надеясь, что основную человеческую мимику птенчик определять тоже научился уже и не сочтет подобную судорогу лицевых мышц демонстрацией агрессии. Может быть, ему хватит неподвижности, может быть, он поймет, что она не собирается… Но тут крохотные темные бусинки кончили беглый осмотр каюты и уставились на Аликс в упор. Раскрылась узенькая щель пасти-резонатора, замелькал крохотный язычок, сливаясь в полупрозрачную тень от скорости. Сквозь виски словно продернули раскаленную спицу, зубы заныли сильнее.

Продолжая изо всех сил улыбаться и стараясь, чтобы движение выглядело как можно более миролюбивым, Аликс протянула лучевик вперед рукоятью и разжала пальцы. Жанка вздрогнула, проследив взглядом за упавшим оружием. Ну же, девочка! Просыпайся. Ты необученная, но не полная же дура?!

— Обозначь меня как друга! Быстро! Ну?!

— Что?

Или таки дура?

— Статус! Скажи своему… что я друг! И быстрее, пока он не разнес все тут нахрен!

— А почему ты думаешь, что он меня послу… Эй! Птеня, зараза!!!

Одно радует — последний возмущенный вопль предназначался не Аликс. Тормознутая малолетка соизволила обернуться — и увидела свое сокровище в полной боевой, уже нацеленное. А хорошо кричит. Уже почти что и без рассеивания. Быстро учится девочка, все меньше возни…

Узконаправленный дилонг смел тварюшку, словно беспомощный комочек перьев, говорят, на Старой Земле водились такие, пушистенькие и милые, совсем неядовитые и даже без зубов. Рухнув к ногам хозяйки, ботрикс жалобно запричитал уже во вполне слышимом диапазоне и попытался свернуться в позу зародыша. Но спрятать голову под хвостом ему не удалось — мешали уже наполовину затвердевшие крылья. Тогда он еще раз виновато чирикнул и распластался на полу с самым несчастным видом, пытаясь подсунуть узкую мордочку под жанкин ботинок.

— Чего это он? — Жанка отдернула ногу и теперь боялась ее опустить, балансируя на одной.

— Просит обозначить степень его вины. А также причину твоего недовольства. Ты на него наорала и даже не объяснила — за что. А он ведь так старался.

— А я тут при чем? Он же сам!

Нет, не издевается. Действительно не понимает.

Опаньки…

Вот оно что! Похоже, девочка не просто в ступоре. Движения вялые, глаза мутные, стоит вон, шатается — и это наполовину эриданка-то?! Типичный послепоисковый отходняк, аналитику не включать. С непривычки и не так стормозишь. Значит — спокойно. Значит — как с маленькой…