Стенд

Разве не смешно, что эту старую разваливающуюся лохань спокойно пропустили через три на самом деле опасных кордона и арестовали именно в этом порту, куда корабли залетают раз в неделю по обещанию? И за что?! За ничтожное превышение содержания какой-то дряни в посадочном выхлопе! И проявленное неуважение — уладить можно было небольшим штрафом, но капитан заартачился. Слово за слово — и арест транспортного средства с принудительным расторжением контракта со всем персоналом по форсмажорным обстоятельствам. А значит — никакого выходного пособия, скажи спасибо, что вещи забрать разрешили.

Разве не смешно, что в нагрудном ее кармане (бывшем кармане Уве Янсена) лежит маленькая такая полимолекулярная карточка-завещание, в которой, в частности, имеется упоминание о пяти тысячах на предъявителя при условии вручения карточки законному адресату. Только вот до законного адресата отсюда… поближе, конечно, чем до Стенда, но все равно. Ну вот что стоило проверить его карманы на Базовой! И далеко ходить бы не пришлось.

Пятьдесят веков — это, конечно, не полторы эры, но тоже… смешно. Мир — забавная штука.

И не смешно ли, в конце-то концов, что сегодня в местном борделе ее признали фригидной, абсолютно и окончательно?..

Смешно…

Что бы по этому поводу сказала великолепная Зоя? К черту! Какая тут, к оракулу, фригидность?! Фригидная не влипла бы под статью, на то она и фригидная. Если бы просто фригидность. Если бы…

Всю жизнь гордиться своей выдержкой, втайне забавляясь, что так ловко провела всех, даже тетю Джерри… Да, внутри я — огонь, но попробуйте-ка прошибить броню! И вдруг обнаружить, что броня твоя — не броня вовсе, так, скорлупка, и не ореховая даже, а под ней — ничего. Пустота. Не протухло даже — высохло просто. За ненадобностью. А может — и не было. Совсем… Забавно.

Стась оттолкнулась лопатками, пошла вдоль улицы. Мотнула головой, убыстряя шаг и чувствуя, как стягивает кожу на скулах. Новое ощущение.

Что, Зоя, забавно, да?

Если бы только фригидность…

Фригидность — ладно. Можно древних французов послушать — умные тоже люди были! — и на мужиков все списать, не виноватая я, мол, это они сами идиоты неумелые. Да ведь только был же, Зоя, папашка твой, сволочь эта ушастая. Был.

Так что иначе это называется.

Улыбка Стась стала хищной — в конце расцвеченной улочки она, наконец, увидела то, что давно искала. Расслабилась, переходя с инерционного Бега Преследования на легкий стелющийся Шаг Разведчика. На ходу привычно промяла суставы. Мышцами и связками мы, Зоя, с тобой и позже заняться успеем, это незаметно со стороны, а вот костями хрустеть у всех на глазах не стоит.

Сквозь плотную волнующуюся толпу она просочилась легко, но в первые ряды лезть не стала — зачем высовываться раньше времени? На площадке пока крутились юные качки, этих в расчет брать не стоит, все равно долго не протянут. Придется обождать. Ничего, Зоя, мы люди привычные.

Мы подождем.

Глава 11 Правила ни за кого ничего не решают

Базовая.

Космопорт.

Лайен.

Панель отошла легко, даже усилий особых прикладывать не пришлось. В узкой вентиляционной шахте было пыльно — киберуборщики сюда добираются в лучшем случае раз в два-три месяца. Не то чтобы очень грязно, но и не стерильно во всяком случае. А вот на перемычке пыли не было. Совсем…

Лайен поставил панель на место. Стиснул зубы. Зажмурился, чувствуя, как изнутри горячей волной обжигает щеки.

Он оч-чень отчетливо представлял выражение лица Каа, когда та спросит (а она обязательно спросит!): «И вам потребовалось почти неделя для того, что знает любой идиот еще со спецотрядовского возраста?!»

И — многозначительная пауза. Чего-чего, а уж паузу Каа держать умеет…

Что самое обидное — знал ведь про эти панели. Сам бессчетное количество раз играл в кошки-мышки, локти и коленки в этих шахтах сбивая. И ворохнулось же что-то недоверчивое, когда про мусорку заговорили, любой ведь ребенок знает… в смысле — любой умный ребенок, глупые-то как раз в этот тупик и лезут, легкой добычей становясь. И — не сообразил. Если бы не Дэн. Проклятье!

Хлопнув дверью кабинки так, что сломался замок, Лайен вышел из вокзального туалета. Пнул ногой ни в чем не повинную урну. Урна жалобно звякнула и поспешила отойти от греха подальше, смешно переваливаясь на толстых ножках. Лайен с огромным трудом удержался, чтобы не пнуть ее еще разок. Спросил хмуро у подпиравшего стенку Дэна:

— Ну?

Дэн отлепился от стенки, просиял счастливой улыбкой:

— Ты был прав! Я насчет трупов. Вообще-то за тот день подозрительных больше десятка, но парочка особенно… И один, заметь, рядом с портом. Причем не только остался без документов, но был еще и раздет, весь обляпан ее пальчиками и к тому же, заметь, преставился от лошадиной дозы мятки. Но там одна проблемка… Знаешь, чей это был трупик?

— Ну?

— Уве Янсена.