Стендаль

Еще более сблизились Бейль и Тургенев в 1833 году. 15 января 1833 года в письме № 93, из Рима, Тургенев пишет брату Николаю:

«Вчера послал тебе с живописцем Верне № 92. Вечером у Гурьева видел «Антигону» Альфиери. И читаю Тассо. Еду сейчас с Белем (Стендалем) осматривать Рим, а вечером опять у Гурьева и в чтении журналов. Брюлов намарал карандашом вчера в альбом Гурьева мой портрет, и очень сходно; я представлен читающим французский «Квотидьен», который мы здесь получаем. Портрет Кестнера неудачен. Я похож в нем на Д. П. Татищева».

С Бейлем Тургенев советуется о покупке этрусской вазы (которая оказалась поддельной).

В апреле Тургенев целыми часами просиживает у Бейля. 12 апреля он записывает;

«Был у Беля. Есть письмо его к банкиру Ленэ. Французский консул сообщил расписание пароходов в Марсель и Неаполь».

И далее:

«Я, может быть, съезжу в Чивита-Веккию к приезду Жуковского, но не поеду на пароходе, а возвращусь сюда и отправлюсь немедленно с Ангригом, дабы избежать моря, которое помешало бы мне наслаждаться беседою Жуковского. А я приеду в Неаполь днем позже его. Так как дилижанс приходит в Чивита-Веккию три раза в неделю, то я должен выехать

19 или 21. Посоветуюсь с консулом Белем, который вчера заходил, но не застал меня, и улажу с ним свою поездку к Жуковскому».

«18 апреля обедал у французского посла, а вечер провел у Торлонья. Это крупный римский банкир», — пишет Тургенев. Страничка дневника кончается словами: «Получил от Беля бюст Тиберия в подарок». Французский консул увлекался в это время археологией. Бюст Тиберия был найден крестьянином во время пахоты на собственном поле и немедленно куплен Бейлем. Он заказал с него несколько гипсовых слепков. Один из этих слепков подарил Тургеневу, чем привел его в полное отчаяние. Русскому путешественнику было довольно трудно возить с собою гипсовую громадину.

Полушутливо-полувосторженно описывает Тургенев в письме Вяземскому поездку в Тиволи с Бейлем. (Она опубликована в академическом издании «Архива братьев Тургеневых», а новая ее редакция, взятая непосредственно из архива, была опубликована мною в Париже у Тэксье в 1928 году в книжке «Русские встречи Стендаля».)

«24 апреля 1833 года в шесть часов вечера с тремя римлянами и с англичанином выехал я из Рима».

«Мы увидели укрепления Чивита-Веккии и часового на одном из бастионов. В три часа пополудни я был уже в трактире, отыскал французского вице-консула и нашел его на канапе, с греческими и французскими книгами, коими сокращает он скучное время. Я отдал ему письмо Беля, и он немедленно предложил мне свои услуги. Мы обошли город и пристань, видели этрусские вазы здешнего французского антиквария, посетили археолога Манци, коего знавали по журналам «Археологического общества» в Риме, и осмотрели пристань, построенную императором Трояном. Плиний пишет, что он видел здесь Трояна, осматривающего строения гавани, огромные каменные кольца, прилитые к пристани из времен Трояна. Почти все женские лица, кои я здесь встретил, красивы, некоторые прекрасны. Эти розы осуждены тратить свой запах в пустынном воздухе. После обеда Лизимак Тавернье опять зашел за мной».

Бейль написал Лизимаку: «Предложите господину Тургеневу мое жилище и мои вина». Лизимак сопровождал Тургенева с той навязчивостью чичероне, которую только русские путешественники могут выдержать в полной мере на территории Италии. Тургенев осматривает казематы, район принудительных работ, он встречается с Гаспароне, а вечером смотрит в театре мелодраматическое представление «Жертвы дружбы и любви». Бросается в глаза то, что Тургенев не стремится разыскать русского консула Аратта из местных купцов.

ГЛАВА XVIII

Если Сент-Олер, будучи посланником Франции в Риме, не слишком баловал Бейля любезностью и вниманием, то новый посланник Латур-Мобур, уважая в Бейле большого писателя, поставил его консульскую работу в такие рамки, которые наиболее соответствовали желаниям Бейля. Он перестал беспокоить Бейля бюрократическими запросами, загружать его время тарифами и новыми инструкциями о визировании паспортов, разрешил ему проводить большую часть времени в пределах Рима и, наконец, в награду за Анкону разрешил ему отпуск, так долго просимый.