Стендаль

Октябрь и ноябрь 1833 года Бейль проводит в Париже. Он переписывается с ди Фиоре и чувствует прилив необычайной нежности к госпоже Готье. В декабре 1833 года Бейль был вынужден снова отправиться к месту службы. По дороге он встречается с влюбленной парой — Жорж Санд и Альфредом де Мюссе — на пароходе между Лионом и Авиньоном. Они вместе провели ночь на маленьком постоялом дворике «Пон де Сент-Эспри». В альбоме Альфреда де Мюссе сохранилась зарисовка пляшущего Бейля, а в «Воспоминаниях о моей жизни» Жорж Санд рассказывает, что Бейль выпил много вина для того, чтобы согреться от декабрьского холода и чтобы поддержать Альфреда де Мюссе, который в этот период всегда пил до полного опьянения. Опьянение наступило и у Анри Бейля, и он приплясывал в сапогах, в зимнем плаще с пелериной, в большом зеленом цилиндре и шарфе. Гнулись половицы полусгнившего старого пола, посуда звенела на столе, и этот огромный медведь, напевая охрипшим голосом какую-то старинную гренобльскую песню, потешал молодежь, едущую в свадебную прогулку и грезящую Венецией, гондолами, серенадами, гитарами и прочими аксессуарами новобрачных.

1834 год Бейль проводит в Италии почти безвыездно. На сезон лихорадок он уезжает в Альбано, где в дубовых и миртовых рощах тысячи соловьев наполняют ночной воздух щелканьем и свистом, где огромная серебряная луна отражается в великолепных лесных и горных озерах.

1 января 1834 года Бейль узнал, что приехал опять милый господин Тургенев.

В зеленой тетради № 14 Тургенев записывает:

15 песнь «Рая».

(Выписка из Данте.)

«13/I Генваря был у Кривц. У меня сидел более часу Бель-Стендаль: много о Франции. Религия как будто не оживает. В Париже ежегодно при Наполеоне 45 т. гостей; при Бурбонах меньше; теперь опять столько же, потому что с досады и от скуки le Faubourg St. Germain идет в церковь и не едет на бал к королю. В провинциях les curés — противятся тем приходам, кои ненавидят иезуитов и любят свою революцию 1830, как свое дело; а священники ненавидят ее. Отсюда отвращение и к церкви. L’église de Chatel делает успехи и готовит протестантизм во Франции. Сен-симонисты спаслись только гонениями Правительства. Argout и Barthe скоты — преследуют. Гизо умен и (зачеркнуто) его учреждения прекрасны; мало употребляет (зачеркнуто) Кузена и Вил-меня (зачеркнуто), дабы им не приписали его действий. Они упали в мнении как ренегаты. Минье съездил в Гишпанию по милости Тьерса, но не заметил и не вывез ничего полезного. Ренуар делает, что хочет. Тьере один выше (зачеркнуто) всего министерства, а министерство равно с народом; но Тьере делает, что хочет, из Камеры и выпрашивает суммы на достроение памятников: L' arc de Triomphe и Магдалины; новых не будет, ибо и он полагает, как и все здравомыслящие, что не должно собирать подати с бедного народа для великолепия столицы; но вопрос: кончать ли начатое? — решил Тьере утвердительно. — Шатобриан упал. M-rne Recamiez все еще имеет влияние, car Paris est le paradis des Vieilles femmes. Броглио не ясно видит и говорит о вещах; доктринер! Тьере выше его. — У французов одна любовь — Поляки. В июле их выписывают и дают им пенсии. Возвращение надолго (зачеркнуто) Бурбонов невозможно. Получил письма от гр. Венгерской и от гр. Салтыковой. Обедал у гр. Гурьева и заболтался о естественном праве и о просвещении в России. После был у Скарят на бале Лютцова; танцевал с Turettini, с гр. Бланканзее и любезничал с обеими до 1-го часа».

Так отрывочно и сбивчиво записывает Тургенев новости, привезенные Бейлем из Франции и сообщенные ему.

В феврале опять происходят встречи Тургенева с Бейлем: «В кафе встретил Беля 4 февраля. Болтали о Вяземском. Сообщил ему содержание его письма о нем, и вместе заговорил о процессе Чезарини и литературе».

Тургенев сообщает суждение Бейля о новом издании посмертных произведений Шенье. Бейль считает его подложным и приписывает его Демуту.

Шел карнавал. Оба друга прогуливались по Риму под руку, обвитые серпантином, обсыпанные мелом и целыми горами конфетти. Идя по Корсо, Бейль и Тургенев останавливаются против дома Торлонья[100]. Обращая внимание Тургенева на это здание, Бейль говорит, что здесь была некогда церковь — единственная церковь в Риме, обращенная ныне в частное жилище. То, чего не мог сделать папа Пий VI для своего племянника Браски при всем своем авторитете наместника престола, удалось банкиру за деньги! Если в центре папской столицы на Корсо удалось по прихоти банкира, расширяющего свой дворец, уничтожить церковь и превратить ее в спальню, гостиную и концертную залу, то, конечно, наступает новая эпоха, и папский авторитет рушится под давлением банкирского золота.

8 февраля возобновились прогулки по Корсо. Приятельницы Тургенева бросают в него и в Бейля из корзинок пасхальные яйца, наполненные мукой и мелом. Черти, адвокаты, садовники, замаскированные и незамаскированные, швыряют карнавальными машинками, как древнеримскими катапультами, померанцы в окна верхних этажей. Цокают копыта лошадей, раздается музыка, пение, на улицах и площадях пляшут.