Стены

– Все это лирика. Ты даже не представляешь, что мне рассказала петля за эти два дня, даже не представляешь. На сколько, ранее скрытых от меня, вещей, она открыла мне глаза. Все философы и психологи мира не смогли бы открыть мне такие глубины сознания, какие открыла петля. Кусок веревки смог вытащить из меня наружу то, что казалось похороненным в моей душе. Бездушный кусок веревки оказался самым душевным и умным собеседником. Я ведь не боюсь смерти, Эль. Правда, не боюсь. Это мне петля сказала. Но также петля сказала мне, что я очень люблю жизнь. Сказала, что я очень хочу жить. Но я не чувствую этого, Эль. Наоборот, я чувствую, что не хочу жить. Но петля не могла соврать, просто не могла.

Повторю: это была одна из самых зловещих ночей в моей жизни, именно на эмоциональном уровне. И не из-за того, что Алиса смерть в гости приглашала, а из-за того, что призрак душевных терзаний, который уже давно поселился в этих стенах, разгулялся в ту ночь не на шутку. Какой-то неприкрытый мрак человеческого естества царил в стенах ее квартиры. Эта чернота казалась материальной, хоть руками хватай. Мы тонули в этой черноте.

– Эль… не было никакого замыкания проводки в подвале. Даже не знаю, какие идиоты там работали, что сделали такое заключение. И я не была пьяной в хлам. Это я сожгла дом. Я спустилась в подвал с канистрой бензина и подожгла его, а потом вышла и смотрела на то, как умирают остатки надежд, что теплились в моем наивном сердце. Смотрела и уже не чувствовала боль, а наоборот, какой-то животный кайф играл в моей душе. Эль, самое страшное, что поступок этот был обдуманным, я хотела это сделать, и я это сделала. Последствия были не обдуманны, понимаешь? Я сама подписала себе этот приговор, только я, и никто другой. Я сама, лично я, лишила себя счастья воспитывать своего ребенка.

Эта новость, спустя два с половиной года после пожара, стала для меня настоящим шоком. Я помню, подняла голову и глазами, полными ужаса, смотрела ей в лицо, а ее, казалось, пустой взгляд был устремлен в потолок. Теперь вы понимаете, что чувствовала Алиса? Тот ад, через который она проходила, оказывается, был результатом не несчастного случая, а ее последовательных действий. Вот, что убивало ее больше всего: ее роковая роль. Некого винить, кроме себя, некого ненавидеть, кроме себя, некому желать смерти, кроме себя.

– Хоть бы убил меня кто, раз сама не могу. Петля сказала, что я хочу жить, так почему я этого не чувствую? Да и кто меня убьет? Кому я нужна? Меня и убить не за что, – говорила она.

А на следующий день мне позвонил Бен Флеминг и попросил встретиться. То, что я услышала от него, добило меня окончательно.

Июнь 2015

Рассказывает Антонио Сальгадо

В былые времена он приходил буквально каждый день. Не могу сказать, что он был крайне обаятельным человеком, чтобы вызывать желание близкого знакомства. Придет, поздоровается, улыбнется, закажет коньяка и пива, раз пять попросит повторить, перекинется несколькими фразами, иногда поболтает. Покидал бар он неизменно в настроении, гораздо худшем и мрачном, нежели в каком приходил. У меня часто складывалось впечатление, что алкоголь вытесняет из Мика веселость и позитив, если они вообще в нем имелись. По мере опьянения, если он был настроен на беседу со мной, или же с кем-то из гостей, также расположившихся за стойкой, Мик вел себя, обычно, двумя способами. В первом случае он все пытался склонить собеседника в русло каких-либо мрачных философских рассуждений, на темы тщетности бытия, бессмысленности нашего существования, черных закоулках человеческого сознания и тому подобного. Во втором случае, Мик начинал сыпать ирониями и сарказмом, порой доводя свои насмешки до степени крайнего цинизма, очень часто приближаясь к некой черте, за которой, лично для меня, шутка уже переставала быть шуткой, а превращалась в откровенное кощунство. Причем насмехаться он любил над своими же собственными мыслями и идеями, о которых еще два дня назад говорил с выражением крайней серьезности, близкой к некоему типу отчаяния. В основном, для окружающих людей, как для мужчин, так и для женщин, Флеминг был человеком отталкивающим. Несмотря на наличие приятной внешности, стильной одежды, образованности, достатка. Какой-то мрак от него исходил, причем не интересный мрак, а такой, о котором хочется остаться в полном неведении.