Степан Осипович Макаров

Макаров воспользовался переменой обстановки и поднял, казалось бы, похороненный вопрос о новой экспедиции под своим водительством во льды Ледовитого океана. Он снова обратился к Витте с большим письмом, в котором энергично доказывал возможность осуществления этого плавания. Макаров высказывал уверенность, что перестройка носовой части «Ермака» обеспечит ему успех. Более острые новые обводы ледокола «дадут ему возможность легче раздвигать ледяные поля в Ледовитом океане». Макаров писал, что к северу от Шпицбергена расположены «новые, неоткрытые еще земли, до которых никто, кроме «Ермака», дойти не может». «Эти земли необходимо описать и присоединить к России». Заканчивается письмо так: «…у нас есть корабль, который дает возможность сделать то, что не под силу ни одной нации и к чему нас нравственно обязывают старые традиции, географическое положение и величие самой России… было бы неестественно останавливаться перед полуоткрытыми дверями к тому, что обещает такие благие результаты».

Но Витте не хотел рисковать, утверждая экспедицию, и отказал Макарову, ссылаясь на мнение консультантов.

Получив отказ, Макаров не сложил оружие. Он обстоятельно отвечает консультантам, отправляет обширное письмо и к Витте, где снова доказывает «пользу организации экспедиции». «Ермак» в теперешнем виде, — говорит Макаров, — гораздо крепче, чем он был прежде». «Есть все основания надеяться, что ледокол теперь выдержит удары в полярный лед с значительного хода, но форсировать полярные льды таким образом нет никакой нужды». Макаров обещает действовать осторожно и осмотрительно, не задавая непосильной работы ледоколу, и выражает полную уверенность, что с таким кораблем, как «Ермак», можно многое сделать, не подвергая его излишнему риску, и благополучно вернуться на родину. Заканчивая письмо, Макаров говорит, что он не просит лично для себя никакой награды за те дела, которые «Ермак» уже совершил. «Наградою будет возможность довести дело до конца, благодаря чему уже осуществилось и осуществляется в гораздо более широких масштабах, — говорит Макаров, — мероприятие в высшей степени полезное для преуспевания русской морской торговли».

Трудно сказать, что в конце концов повлияло на Витте, вероятно доводы Макарова были убедительны. С другой стороны, Витте попрежнему питал честолюбивые замыслы. Так или иначе он разрешил Макарову организовать экспедицию и предложил ему представить подробный план нового арктического похода.

Закончив дела на Гогланде, «Ермак» 16 апреля прибыл в Кронштадт. За зиму ледокол проделал огромную работу; он прошел 2257 миль, из них 1987 — во льдах. Срочные дела не позволяли отдохнуть ни кораблю, ни его команде. В Кронштадте «Ермак» был всего неделю и снова отправился в рейс на помощь застрявшим во льдах пароходам.

Вблизи маяка «Нерва»[97] с «Ермака» заметили вдали пароход, подававший сигналы бедствия. Немедленно отправились к нему. Но было уже поздно. «Ермак» подоспел к пароходу, оказавшемуся норвежским, в тот момент, когда он стал погружаться в воду. Забрав со льдины команду и пассажиров, «Ермак» отправился дальше. У острова Сескар были спасены семь финнов, застрявших на поврежденной шлюпке среди льдов; изнуренные и обессиленные люди нашли радушный приют на ледоколе.

Летом 1900 года «Ермак» ушел в Ньюкастль для капитальной перестройки носовой части; конструкцию Макаров предложил совершенно изменить. Передний винт, не оправдавший себя, был снят. Решено было удлинить носовую часть на четыре с половиной метра. Превращение носовой части ледокола в более острую и длинную, по мнению Макарова, позволило бы кораблю легче врезаться в ледяные поля, раздвигать льдины. Предложение Макарова было одобрено специальной комиссией. Более полугода потребовалось верфи, чтобы справиться с переделками. Лишь в феврале следующего года ледокол вышел в Кронштадт. У Толбухина маяка его встретил Макаров. Он хотел лично убедиться, каковы стали качества ледокола после конструкции. Проба прошла вполне успешно. Было очевидно, что «изменение носа значительно улучшило ледокольные качества корабля». Правда, испытания происходили не в арктических льдах, а в Финском заливе, но Макаров не сомневался, что ледокол в его новом виде будет лучше работать и в полярных условиях.

Удачно проведенные испытания положили конец колебаниям Витте, и он окончательно разрешил экспедицию. Через два дня Макаров представил полную программу плавания и план всех подготовительных работ. Путь «Ермака» был намечен к устью Енисея, но не через Югорский Шар[98], как обычно ходили туда, а вокруг северных берегов Новой Земли. Такой маршрут, сравнительно менее рискованный, был вполне сознательно избран Макаровым из опасения, что более смелые и широкие замыслы смогут испугать Витте и не будут утверждены. Намеченный маршрут, правда, не удовлетворял Макарова, но он вынужден был с ним смириться.

«Моя уступка в этом отношении, — пишет он в своем обзоре плавания «Ермака» к берегам Новой Земли, — оказалась единственным средством, чтобы экспедиция могла состояться».