Степанакерт-Сага

Разумеется, обвинения в данном покушении с Бабаянов будут сняты. Вполне возможно, им будут предъявлены обвинения по другим делам. Лиха беда начало. Арест их не удивил никого. Удивило другое – зачем вернувшаяся средь бела дня милиция подогнала машину под балкон его квартиры и жена его сбрасывала туда какие-то тугие сумки? Могли бы ведь и сами вынести, через подъезд. А удивляться, собственно, нечему – так было задумано: показать, что Самвел больше не сила.

А кто же теперь сила? Ну, это уж совсем наивный вопрос: сиди смирнехонько и не высовуйся, да высматривай – кто потеснит родственников Самвела. Вот это ихний старшой, он-то и есть сила, усёк?

Но если сила эта и впрямь окажется новой, то будь она даже трижды "икс", а всё равно для таких перестановок должна располагать надёжными сообщающимися каналами и питательной средой в уже помянутом "пёстром" зарубежьи.

Вот теперь, пожалуй, и вправду – всё. Убедились, что анализ событий элементарная, в сущности, штука. Не так страшен чёрт, как его малюют. Куда страшнее – высунуться с результатами своих дедукций, но уж коль ты аналитик, так делай что тебе назначено.

А разбитый "мерседес" убрали почти через сутки, в девять вечера, подсвечивая электрическим фонариками (на улице Ереванян уже месяца два как нет освещения, то ли некогда за политикой, то ли так планировалось).

Две стайки пацанов на перекрёстке за оцеплением неотрывно следили за происходящим, несмотря на промозглую мокрень.

А когда туман рассеется и земля немного подсохнет, мы выйдем вскапывать огороды и ломать голову над извечным вопросом: а в этом году что сеять-то – опять лоби или снова картошку?

С. Огольцов, г. Степанакерт, 2000\3\24

"Ухт 16 " в Августе

 посвящается Грайру Багдасаряну

На прошлой неделе Ник Вагнер позвонил из Еревана и сказал, что хоть он и знает, что пришло время моего ежегодного похода в горы, но нельзя ли нам повидаться на денёк.

Я ответил, что я – не гора и могу reschedule my movements.

Наверно, эти приезды в Степанакерт вошли у него в жизненный цикл, как и две его ежегодные побывки в семье дочери Мишель в штате Теннесси.

По ходу гостевания в столице НКР, он зашёл в “Демо” предложить свои ребусы для газеты и не менее получаса делал мозги редактору Гегаму, а я тем временем сказал комплимент главбуху Свете и потом болтал на балконе с Наирой про еврейскую музыку и тягожильную прозу Платонова.

Затем к ней пришла посетительница и я спустился во двор под виноградную сень, где Эмка выпендривалась Пушком на бельевой верёвке.

Щенок, конечно, пожинал восторги и умиление всех приходящих, и только зав. русским сектором, Карина, умудрилась испугаться.

Но её идеосинкретические страхи не его вина – Пушок скорей оближет, чем укусит; а всё из-за Эмки – испортила пса, дав ему кошачье имя.

Потом Ник предложил сходить на базар, где он купил Пушку поводок-цепочку.

Попутно он всё строил прожекты, что “Демо”, для повышения тиража и читательских симпатий, могла бы устроить конкурс на самую симпатяшную собаку Степанакерта, а через месяц на самую уродину – почему бы нет?

Заокеанский Манилов. Они тут перебиваются с жингалов-аца на мушкет, от благотворительных щедрот Би-Би-Си, отрабатывая стипендию по шаблонам “Правды” 1970-х, а он со своими собачьими выставками.

Впрочем, британцы, известные собаколюбы, могли бы и оценить такую инициативу потенциальных «бархатных революционеров».

На следующее утро я проводил Ника на конечную десятой маршрутки у роддома, а сам пошёл в Лисагор.

Ещё по весне, в какой-то из особенно муторных дней, я зашёл на кафедру географии АрГУ и её заведущий, Юра Аракелян, объяснил мне по карте, как пройти на Кирс через Лисагор и Мусульманашен.

Пешехождение – отличное просветительное средство.

Теперь я знаю, что на шоссе между Шуши и Лисагором 5 родников-ахпюрей (2 из которых необустроенные), что из машин, следующих из Еревана, чаще выбрасывают на обочину пачки «Масис Табак», чем из едущих в противоположном направлении, а с пассажиров, едущих в Ереван, чаще сдувает головные уборы.

Уже под вечер у Лисагорского ахпюря я спросил местного павильонщика, по какой дороге ближе на Кирс.

– А ты кого там знаешь?

– А разве там кто-то живёт?

– Конечно. Вон иди по той, где мужик коров гонит.

Новость о заселении скальной гряды Кирс, с 3-й по высоте горной вершиной Карабаха, наблюдаемой в ясные дни из Степанакерта, привела меня в такое изумление, что я решил попутно уточнить информацию.

Чобан Вова поправил огромадные очки с круглыми стеклами и сказал, что идти надо именно этой дорогой и никуда не сворачивать, а в Кирсе передать от него привет старосте села Самвелу.

Тут только до меня дошло, что Мусульманашен переименован.

Вова поинтересовался, уж не на экскурсию ли я иду и, получив утвердительный ответ, перешёл на русский, изумительно чисто выговорив:

– Ой, блядь!

Мат был и остается цементом в попытках превратить империю в единую нацию. На слух порой и не различишь, кто матерится – бурят или эстонец. В Вовином исполнении звучали сочные отголоски одесского Привоза…