Степень доверия

Это потом, после экзамена я по-настоящему услышал то, что говорил профессор, но тогда я сделал лишь то, о чём мне «моргнула» Оля - захватил один билетик ,чтобы устроить известную всем студентам, «эстафету»*...

- Господа, (это уже на второй день) - вы все, кроме четырех, сейчас покинете аудиторию, один из них - доброволец, надеюсь это будете Вы, бесстрашный Илюша, возьмёт билетик с вопросами и без обдумывания заработает свою честную «пятерку», остальные в очереди - в обычном порядке .

- А мне тоже можно без обдумывания? - спросила Оля.

- Нет, - необычно твёрдо сказал профессор и потёр руки. О платочек для рук.

- Илья вы не суеверны? Можноянайду вам «счастливый» билет?

Нет уж, профессор, каждый Илья сам кузнец своего счастья.

Я открыл билет и назвал вслух номер: «Двадцать один! Мистика, «очко», - добавил я автоматически и взволновано.

- Илюша, не может быть! - воскликнула Оля.

Двадцать первый, - повторил я, не веря тому, что вижу: это же был номер билета, который я стащил накануне, и на который Оле предстояло ответить в «эстафете». У неё, судя по окрику, в руке лежал такой же билет...

Но меня, как это часто бывало со мной в трудные минуты,осенило:

Простите профессор, это действительно легкий билет, но я хочу Вастожеудивить: я готов ответить на любой вопрос по курсу без... билета ! Пытайте, профессор, я - готов!

эпилог

Много воды утекло после описанных событий, но незавершённый рассказ попался на глаза моему двенадцатилетнему сынишке.

- Па, у твоей истории с твоим непонятным профессором нет конца, -сказал Мишенька, мой первый и главный читатель и судья тоже.

Знаешь, сынок, в жизни у этой истории был конец, который бы тебе не понравился, и мне не хотелось бы, чтобы ты лишний раз разочаровался в людях, которые разные вообще и разные в разных обстоятельствах...

Тогда с «высотки» моей юности и неразлучного с ней максимализма испытание, «ниспосланное» мне профессором виделось чистой провокацией, и это было ещё не самое бранное, чего удостоился он и мысленно и в разговорах в «самом узком кругу» с Ольгой. Я дажеейбоялся сознаться, что все билеты на столе имели, для того чтобы я не ошибся, и не испортил «спектакль», номердвадцать один!

Экзамен я сдал блестяще, очень этим обрадовал профессора, но уехал на летние каникулы не попрощавшись.

Я, как обычно, великолепно отдыхал: с удочками, альпенштоком,шахматами волейболом и книгой. Но ни в том, ни в другом, ни в третьем я не мог забыться и постоянно прокручивал все предшествовавшие события. Я прекрасно понимал, что профессор очень переживает происшедшее, и мои обиды – ничто в сравнении с его состоянием. Я уже не говорю о том, что я стал невольным обладателем его тайны( не «тайны» конечно ,какая там тайна?!), цена которой в то страшное время могла быть и жизнь.

В минуты редкого, может даже единственного расслабления, он просто рассказал мне о своей семье,о том как «они» её вычистили,а история с его отцом шокировала даже меня,наслышанного об этих страхах не только устно,но и на потерях нашей семьи..

«Чистка»,по колхозному «прополка» в деревне где жили Милославские происходила по «плану»спущенному из района:в меню 10-ти требуемых жертв,как правило входило всё что хоть сколько нибудь подняло голову:председатель колхоза, заместители, бригадиры,кто то из учителей,

Но в тот злополучный раз 10 голов на плахе «план» почему- то не выполнили ,и потребовалось ещё пять: тогда взяли 4-х вновь назначенных бригадиров и среди них «притаившегося» матёрого «врага»-кузнеца М.Милославского .. .

Но профессор почему-то был убежден, что град несчастий, выпавший на долю его рода, был связан просто... с самой фамилией Милославский. И, хотя происходила она, что было обычно для Руси - от названия поместья (а название поместья, кстати, от фамилии помещика), людям с фамилией Казаков, Андронов, Кузнецов фамилия профессора звучала вызываще и классово чуждо . Судьба отца завершилась в Соловках, а два брата- ,выбившиеся в люди погибли там ешё раньше

... Возвратившись к сентябрю, с предчувствием какого-то несчастья,я узнал от отвратительного типа - старосты курса («дятла»: никакого математика и идейного «стукача»), что профессор Милославский был арестован.

«Космополит» по решению скорого суда получил пять лет, что на самом деле по тем временам было великим снисхождением.

Но за то, чтоне русскиеопределяли длину Парижского меридиана и устанавливали эталон метра, кроме профессора не был осужден в истории никто...

- Ольга, - спросил я свою подругу, - поговаривают, что у профессора была пассия. Ты что-то слышала об этом? Я хотел бы у неё узнать что-то очень важное для себя.

- Нет, но я знаю, что ты ищешь. И это у меня уже целый месяц - письмо, добытое из почтового ящика с в вестибюле университета Оно пахнет как и платочки профессора.

- Перестань, после того, что случилось, это уже не смешно.

,а стыдно!