Степень превосходства (СИ)

Молодец он у меня, с гордостью подумал Левицкий. (Тем более, постарайся придумать что-то ему на четырнадцатилетие!) Эрик был удивительно любознательным и вдумчивым ребенком. Любознательность его носила строго целенаправленный характер, и если уж он чем-то увлекался, то всерьез и надолго. Недавно опять нашел себе занятие — пытался разгадать секрет непонятной энергоинформационной активности, очаги которой иногда (крайне редко, но всегда внезапно) возникали в самых разных уголках Тихой и столь же внезапно исчезали, не имея никаких видимых причин и не оставляя после себя поддающихся научному изучению следов.

Левицкий, как, наверное, каждый, кто работал на Тихой, был знаком с этой проблемой, правда, в самых общих чертах. Выглядело все так, как если бы на поверхности планеты внезапно возник город, битком набитый людьми и техникой, энергостанциями, передающими и принимающими устройствами связи — приборы орбитальных станций ловили широкополосный радиосигнал, не поддающийся расшифровке, но явно осмысленный, упорядоченный. Центр активности мог находиться посреди джунглей или в покрытых вечными снегами горах, на дне океана или в толще его вод. Но самыми интересными были сгустки таинственных излучений и полей, появляющиеся время от времени в атмосфере. Тогда «город» казался свободно парящим в воздухе; при этом приборы отказывались регистрировать сколько-нибудь заметную концентрацию массы, будто бы сигнал шел ниоткуда, не имея никакого материального источника. Ученые выдвигали самые различные, противоречащие друг другу теории, но ни к какому общему мнению за все двести лет изучения Тихой так и не пришли, сходясь только в одном: феномен не имеет ничего общего с известными науке природными процессами и носит ярко выраженный искусственный, техногенный характер. В то же время ученые мужи отрицали возможность существования на планете неизвестной высокоразвитой цивилизации или присутствия на ней представителей инопланетного разума, резонно полагая, что должны существовать какие-то более ощутимые признаки деятельности таковых, помимо неуловимых и почти не поддающихся анализу фантомных проявлений.

Трудности усугублялись еще и тем, что феномен, условно названный «эффектом города», так и не удалось привязать к каким-либо событиям, местам, действующим лицам или природным явлениям. Каково бы ни было его происхождение, он, очевидно, никак не был связан ни с деятельностью на планете людей (хотя энерговсплеск очень часто возникал именно в местах высадки на планете научно-исследовательских групп — в двадцати шести процентах случаев), ни с туземцами, представлявшими коренное население Тихой (хотя «эффект города» нередко давал о себе знать именно вблизи их поселков — восемнадцать процентов). Провалились и попытки согласовать этот феномен с другим, не менее странным и загадочным: биополе планеты, обычно имеющее на экранах орбитальных биорадаров вид окутывавшего Тихую со всех сторон тонкого слоя тумана всех оттенков красного цвета, вдруг начинало вибрировать, шло волнами, как поверхность воды, в которую бросили камень. Волны мощных возмущений обегали всю планету и возвращались к месту «падения камня». Ничего подобного ученые не видели ни в одном из населенных живыми существами миров, куда успели добраться люди к концу двадцать пятого века…

Левицкий очнулся, мельком удивившись, насколько глубоко он погрузился в раздумья. Обычно ему было свойственно совсем другое — меньше размышлять, больше действовать.

А если б наоборот, может, и не торчал бы сейчас в этой дыре, с ехидством заметил внутренний голос. Мог бы десять лет назад принять другое решение, остаться в армии, в которой нет и не предвидится сокращения штатов, в которой нет и не предвидится урезания жалования, офицеры которой дважды в год ходят в отпуск и могут себе позволить выполнить данное сыну еще три года назад обещание взять его с собой на самое настоящее сафари по Аквилее… Герман тряхнул головой, отгоняя невеселые мысли. Он также не считал нужным заниматься бесполезным самобичеванием по поводу когда-то принятых решений, даже если они и оказались не совсем удачными. А вот поохотиться с сыном на Аквилее, похоже, не получится и в этом году, это правда.

Левицкий еще раз окинул взглядом ангар. Мерзость запустения — вот как мог бы он охарактеризовать то, что видел. Станция функционировала, но едва ли при этом использовалась десятая часть рабочих объемов. То же самое, он знал, и на всех остальных двадцати трех станциях системы «СОЗ-Тихая». То же самое на станциях остальных трех заповедников А-группы. О рядовых природоохранных заповедниках и речи нет — там дела обстояли еще хуже.