Степень свободы

— Повторяю порядок действий, — сказал Борис. — Он лезет в карман. Это опасность. Ты замечаешь и готовишься к отражению. Но внешне — никакой реакции. Если он полез за сигаретами, то твоя реакция будет выглядеть нелепо.

Каким-то совершенно неуловимым движением Введенский достал сигареты. Серафим непроизвольно дернулся.

— Неправильно! — резко осадил его детектив. — Рано реагируешь. Если он не профессионал высочайшего класса, то все будет происходить гораздо медленнее.

Он вернул сигареты обратно в карман и снова достал их — на этот раз обычным ленивым жестом.

— А это может быть профессионал высочайшего класса? — слегка испуганно спросил Серафим.

— Нет, — мгновенно ответил Введенский. — Но запомни правило: противника нельзя недооценивать. Кто бы он ни был, ты должен относиться к нему, как к профессионалу. Если он таковым не окажется — тем легче тебе будет его победить.

Следует быстрое, но не сверхъестественно быстрое движение. Серафим реагирует, когда черный зрачок пистолета уже смотрит ему в живот, а его неловкий отбивающий удар достигает цели еще позже, когда ствол оказывается на уровне лица.

— Минимум три выстрела, — констатирует Введенский. — Но уже лучше. Запомни. Ты сидишь справа. Если он не левша, то ты увидишь ствол или нож, как только он покажется из кармана. Бей в локоть и перехватывай оружие. Хватай за кисть и дави вот сюда, — он показал точку на тыльной стороне кисти и нажал на нее, заставив Серафима вскрикнуть.

— Дальше удар левым локтем в диафрагму и ногой на правую педаль. Машина резко останавливается, он стукается мордой об руль — и все. Инициатива в твоих руках.

Настоящий урок тентай-де занимает семь часов. Чарующая музыка чередуется с адским шумом, обнаженных танцовщиц сменяют дерущиеся мужчины, а ученик, оказавшись в центре безумного боя с применением всех видов холодного оружия, должен сохранять полную неподвижность, пока опасность не угрожает лично ему.

Первый урок тентай-де учит, как отличать настоящую опасность от кажущейся или надуманной. Первый урок — это искусство сохранять неподвижность и уклоняться от прямого удара.

Введенский отступил от канона, обучая Серафима ответным ударам. Но ведь он и не собирался делать мальчика тентаем — он просто хотел подготовить его к отражению реальной опасности.

— Машина остановилась — открываешь дверь и бежишь, куда глаза глядят. Если на шоссе — то в лес, если в городе — то в переулок. Делай как можно больше поворотов и все время следи — ты должен удаляться от машины. Когда доберешься до телефона — позвони Светлане.

Сказав это, Введенский стал повторять вопросы, которые Серафим должен задать шоферу.

— Запомни: это не допрос и ты не следователь. Болтай о всякой ерунде. Как бы невзначай вспомни про пионерлагерь. Ты был там четыре года назад. Теперь решил заглянуть — не работают ли там еще знакомые вожатые. А тебя шуганула охрана. Ты удивлен и обижен. И вполне естественно, тебя интересует, что за контора там обосновалась и почему такие строгости на входе. Уж не строят ли там новый космодром?

Левая рука Введенского в это время живет самостоятельной жизнью, как бы отдельно от практически неподвижного тела. Прикрытая туловищем от глаз Серафима, она вдруг появляется прямо перед ним. Пальцы сжимают выкидной нож, и лезвие с металлическим щелчком выскакивает почти рядом с шеей Серафима. Тот опять реагирует с большим опозданием.

— Неудовлетворительно, — говорит Введенский, отводя нож. А вдруг он левша.

— У меня ничего не получится, — обреченно произносит Серафим.

— Ничего подобного. Даже совершенно небоеспособный человек после однодневной подготовки способен вывести непрофессионала из строя на несколько минут — вполне достаточно, чтобы убежать. А у нас есть целых два дня.

Слушая это, Серафим старался не смотреть на голую Светлану, которая, сбросив халат в одном конце комнаты, продефилировала в костюме Евы в другой ее конец и теперь стояла перед шкафом, якобы выбирая, что бы ей надеть. Зеркало на внутренней стороне дверцы отражало ее во весь рост — 166 сантиметров. Королевский рост, королевские пропорции, да еще и натуральная блондинка — мечта любого мужчины.

Трудно отвести взгляд.

А тут еще Введенский незаметно для Серафима подал Светлане условный знак, и она повернулась к дивану лицом, забросив руки за голову, потянулась, привстав на цыпочки и разведя локти в стороны, причем проделала это с таким невинным выражением лица, что Введенский невольно улыбнулся. И тут же достал пистолет.

Серафим потом не мог сказать, каким образом он почувствовал опасность. Взгляд его был прикован к обнаженной девушке, слух его убаюкивала журчащая речь Бориса, а осязание и обоняние ничем не могли ему помочь.

Но он начал реагировать раньше, чем пистолет оказался направлен в его сторону.

Удар по локтю не получился, но перехват кисти оказался удачным. Серафим надавил на болевую точку, и пальцы Введенского разжались. Пистолет с глухим стуком упал на палас.