Степень свободы

На самом деле телепортацию маги использовали еще с Шинтай знает каких времен. Но широкого распространения она не получила. Во-первых, для повсеместного использования система была недостаточно стабильной, а во-вторых… Во вторых, телепортация с помощью Дикой Магии сопровождалась совершенно безумной болью. И чем дальше тебя надо было переместить, тем страшнее оказывались болевые страдания. Когда-то это было естественным ограничителем на магическую телепортацию. Боль возникала от резкой потери тонкой энергии перемещаемого тела. С изобретением Печати Мага эта проблема частично отпала – неприятные ощущения при перемещении оставались, но сокрушительной болью их назвать уже было сложно, поскольку основную долю энергии поставляла Печать. Когда же была разработана сеть телепортов, вопрос боли и вовсе отпал. Но удовольствие это до сих пор не для всех. Кроме того, к недостаткам сети можно смело отнести то, что перемещаться можно только между кабинами. А вот заклинание Дикого Мага могло перебросить тебя в любую точку пространства. Но чем дальше, тем оно больнее. Так что, если пожелаешь побывать таким способом на другой планете, попадешь не туда, а в Призрачный Мир. Причем далеко не самым приятным образом. Даже отправиться в телепортационную экспедицию на легендарный Третий Материк не нашлось желающих. Да, впрочем, скорее всего никто бы такого болезненного перемещения не пережил. В границах же одного материка боль была жуткой, но сердце от нее останавливалось не всегда, так что маги иногда пользовались подобной свободной телепортацией.

– Возьми. – Фарн протянул мне обезболивающие пилюли, когда мы начали подниматься по ступеням под открытое небо.

Мне стало не по себе, но пилюли я, естественно, проглотил. Расстояние до Истадала было не в пример меньше расстояния от одного побережья материка до другого, но все же, видимо, достаточным, чтобы я проклял все на свете. Иначе зачем пилюли? Тем более такие мощные…

– Значит, так… – начал меня инструктировать цверг, – будет больно. Очень. Сейчас пилюли поднимут твой болевой порог, но шок все равно возникнет. Поэтому старайся дышать как можно глубже и ровнее, это поможет сердцу нормально работать. Иначе мне придется ждать, когда ты снова доберешься сюда от Колодца Возрождения.

Я сглотнул. Вот что в этом мире со мной мало совместимо, так это боль. Я ее старался всеми способами избегать, но тут, по иронии судьбы, путь к мечте лежал именно через боль. И отказаться сделать страшный для себя шаг я не мог. Уже не имел права.

– Руки немеют, – сообщил я.

– Это началось действие пилюль. Через минуту можно тебя телепортировать.

Сердце мое замерло, а потом резко набрало обороты.

– Не нервничай, – предупредил Фарн. – При перемещении основная нагрузка на сердце и психику. Дыши, дыши.

И я начал дышать ровно и глубоко. А что оставалось делать?

И тут меня словно ударило сотней хлыстов. Причем удар был настолько болезненно-обжигающим, что дыхание все же перехватило. Но если бы этим все закончилось, было бы еще полбеды, однако хлысты впились в плоть и начали ее рвать в клочья, задевая при этом каждый оголившийся нерв. Я не выдержал и заорал. А боль с каждым мигом усиливалась. Казалось, что лопнул живот, что кишки устремились наружу, что глаза раздувает невообразимым давлением, череп тоже, а каждый зуб зажали в тиски и крошат.

Длилось это секунд пять. Затем мир снова прорисовался вокруг, но это уже была не тундра – меня со всего маху швырнуло спиной на истадальскую мостовую. Тут по времени было чуть позднее, чем у порога жилища Фарна, солнце поднялось высоко и теперь отражалось в фасадах убегающих ввысь небоскребов. Сокрушительная боль не спешила покидать тело, но вокруг было людно, и я не мог орать во всю глотку. Пришлось стиснуть зубы, подняться на ноги и продышаться.

– Вам плохо? – спросила женщина, выходя из припаркованного у магазина глиссера.

– Нет. Уже все нормально, – ответил я. – Сердце.

– Подвезти до госпиталая?

– Нет, спасибо. Я сам.

На дрожащих ногах я поспешил покинуть парковку и влиться в поток прохожих. Боль медленно и неохотно отступала, оставляя нечто, сравнимое с идеальным блаженством. И тут я понял, что самое большое счастье, наверное, невозможно без большой боли. Потому что все воспринимается относительно. Чем сложнее получить нечто, тем ценнее оно будет при получении. Чем сильнее боль, тем радостнее станет после ее ухода. И я начал еще больше влюбляться в свой еще не построенный небесный корабль. Ведь он доставался мне весьма нелегко. И чем дальше, тем труднее. Оставалось лишь надеяться, что похищение книги из городской библиотеки станет последним трудным этапом. Благодаря ее текстам камень Аруна обретет хотя бы вертикальную управляемость, а дальше… Дальше, на мой взгляд, все должно было пойти проще.