Степень свободы

Не знаю, что заставило меня вдруг резко метнуться в сторону, но это движение спасло мою жизнь – еще не приземлившись из головокружительного сальто, я услышал, как монстр грузно опустился после прыжка на том месте, где я только что корячился на тропе. Видимо, он не ожидал, что я так быстро выйду из-под влияния его чар, но я уже полностью пришел в себя. Еще находясь в полете, мне удалось привести спелган в полную боевую готовность и, больно приземляясь на острые корни у огромного ствола, я уже смог отправить несколько энергозарядов в том направлении, где должен был находиться болотник. Но недаром о маневренности этих зверей ходят легенды – монстр уже в сильном прыжке летел прямо на меня. Энергозаряды ушли в пространство, а я лишь в последний момент успел отпрыгнуть от смертоносной когтистой лапы под прикрытие поваленного древесного ствола.

И все закружилось в завораживающем танце смерти – время для меня превратилось в непрерывную череду прыжков, падений, выстрелов и уверток. Время шло, но кардинальным образом ничего не менялось. Чтобы избежать губительных объятий болотника, я постоянно должен был предугадывать и опережать его действия хотя бы на полшага. Если же учесть, что при его скорости полшага длились долю секунды, то нетрудно понять, что это было задачей не из легких. Я прыгал, перекатывался через голову, отскакивал в сторону, и все же зверю несколько раз удалось достать меня смертоносными клинками когтей, оставив уродливые полосы следов не только на одежде, но и на теле. Причем когти у него были не менее сокрушительны, чем лезвие энергоклинка, столько силы мышц было приложено к ним. А потому раны от них оставались очень болезненные и тяжелые. Я понимал, что некоторые из повреждений уже смертельны, так обильно лилась кровь, и мне не удастся не то что освободить Арду на этот раз, но и почти нет шансов просто добраться до лагеря ящеров. Трудно сказать, что мною двигало в этой битве. Говорят, что надежда умирает в последнюю очередь, но к тому времени от надежды уже ничего не осталось. Мною двигала просто злость. Злость на так криво сложившиеся обстоятельства.

Прицелиться в монстра было очень сложно – мы постоянно находились в движении, мне не удавалось даже задеть его зарядом. Казалось, его энергия неиссякаема, а я и так был уже изрядно измотан пробежкой по чаще. Эта схватка отнимала последние мои силы.

Маневрируя среди зарослей, я зацепился ногой за выступающий корень и стал валиться на спину. Болотник не замедлил воспользоваться этим и уже почти накрыл меня в мощном прыжке, когда энергозаряд моего спелгана упруго отбросил его тело назад. Туша поверженного зверя с глухим шлепком ударилась о ствол дерева и стала медленно оседать.

Это было невероятно, немыслимо. Несмотря на размер зверюги, попасть в него было не легче, чем в муху с десяти шагов, поскольку он словно ощущал направленный на него кристалл излучателя и отпрыгивал раньше, чем я успевал прижать спусковую пластину. Скорее всего, его подвела слепая уверенность в собственном превосходстве. Он был настолько убежден, что в этот раз достанет меня, что прыгнул по слишком затяжной траектории. А когда летишь, тем более с таким весом, изменить направление движения невозможно. Вот я и пришлепнул его, как дичь в полете. Хвала Единому Богу.

Я с трудом поднялся, еще не веря в свою победу, и, покачиваясь, подошел к трупу монстра. В самом центре его торса зияла огромная дыра, через которую просматривалась шероховатая поверхность древесной коры с подтеками зелено-коричневой слизи, активно струящейся из уродливой раны.

Мало найдется людей в Мире Пророчества, вышедших из подобной схватки победителями.

– Будет что рассказать внукам! – усмехнулся я и начал выбираться обратно на тропу. – Если таковым суждено появиться.