Степень вины

Это было преподнесено как простая констатация факта, но в тоне голоса Марии Пэйджит ощутил сталь.

– Марни Шарп нельзя недооценивать, – напомнил он. Мария вытянула ноги.

– Я изучала ее, Крис. Знаю, чего от нее ждать. Пэйджиту было совсем не трудно представить себе, как Мария, подавив в себе все эмоции, хладнокровно анализирует характер и поступки Шарп, занятой своим делом. А дело это – добиться предъявления Марии обвинения в убийстве, посему Мария была настроена весьма решительно.

– Я уверен, – заметил он, – что каждый выверт Марни рассчитан на то, чтобы воздействовать на твою психику.

– Эта так. – Голос Марии сделался холоден. – Но я не поддамся ей.

– Я в тебе уверен. В ее взгляде снова появилась ирония:

– Да? Это я могу допустить.

Пэйджит улыбнулся. Уверен он был только в решительности Марии и скептически относился к тому, что можно не беспокоиться по поводу ее виновности. Ему хотелось прокрутить свою жизнь, как видеоленту, попасть в тот момент, когда ее выступление уже позади, защита была успешной и удалось уберечь Карло от их секретов.

На экране появилось испещренное морщинами лицо знаменитого адвоката.

– Это такая ошибка, – вещал он, – дать ей выступить! В свете этого вся стратегия защиты представляется ошибочной. Если Кристофер Пэйджит проиграет в этом, он, без сомнения, проиграет весь процесс. На мой взгляд, эта защита похожа на пьесу, написанную даровитым любителем: при внешнем блеске сюжет не вытанцовывается. Мне кажется, у него слишком личное отношение к этому случаю, и поэтому он не может быть объективным.

Пэйджит выключил звук.

– Мы сделали все, что могли, – спокойно произнес он. Мария отвернулась от телевизора.

– Мы сделали, – вздохнула она. – И скоро все для меня кончится.

Пэйджит видел, что у нее усталый и немного печальный вид – как у человека, которому некуда идти.

Когда она снова взглянула на экран, показывали ее, совсем молодую, бок о бон с Кристофером Пэйджитом перед самым его выступлением на сенатских слушаниях. Потом появилось лицо Карло.

– Ты видел обложку "Пипл"? – спросила она.

– Да, там Карло. Но статьи я не читал.

– Многого они не знают. – Мария помолчала. – И все же хорошо, что мои родители умерли.

Пэйджит кивнул, погруженный в свои мысли.

– А ты когда-нибудь думал о том, что было бы с нами, если бы не дело Ласко?

Пэйджит посмотрел на нее:

– С Карло? Или без?

– С ним, наверное. – Мария опустила взгляд. – Это была чудесная ночь, Крис. И уик-энд чудесный.

– Был. – Пэйджит созерцал вино в своем бокале. – Но нельзя думать, что все было бы таким, как тот уик-энд. В конце концов, мы слишком разные люди.

Она подняла на него глаза:

– Но Могла моя жизнь быть другой? Могла я быть другой?

Какое-то время Пэйджит размышлял.

– Я не хочу быть моралистом, тем более сегодня вечером. Но к тому времени, когда мы с тобой стали заниматься любовью, ты уже участвовала в делах Джека Вудса. А раз так, все это обрело необратимый характер. – Умолкнув, он выключил телевизор. – Я думаю, истина в том, что люди остаются тем, кем они были и кем хотели быть. Не думаю, что, встретившись, два человека непременно изменят друг друга. Возможно, изменится их жизнь, но не суть.

Мария помолчала.

– Ты имеешь в виду себя и меня.

– Да. Ты и я изменили жизнь друг другу, полностью. Но это из-за того, что мы встретили друг друга в штыки и продолжали оставаться в точности тем, чем мы были. Как заметил Мальро[39]: "Характер – это судьба".

Она изучающе глядела на него.

– Карло не только сделал твою жизнь другой, Крис. Он тебя сделал другим.

Пэйджит был удивлен. Неужели это так? Неужели Карло сделал его лучше, мудрее и добрее, того человека, которого родители Пэйджита произвели на свет?

– Возможно. Но это значит, что дети бывают очень разные.

Мысли его снова устремились к Карло, к тому, как этот процесс изменит его взгляд на родителей и в какой-то степени на самого себя. В мыслях он был сейчас далеко от Марии.

– Мне очень жаль, – проговорила она. – Что все так получилось. Насколько – ты даже представить себе не можешь.

Он снова взглянул на нее. И в этот момент прожитых пятнадцати лет как не бывало – он увидел ее такой, какой она была в Вашингтоне, когда они занимались любовью в тот уик-энд, до того, как он узнал правду о ней.

– Я знаю: ты раскаиваешься, – проговорил он. – И верю тебе.

Она изучающе смотрела ему в лицо, как бы желая убедиться в правдивости сказанного им, как бы надеясь, что не все случившееся с ними – правда. Потом просто сказала:

– Спасибо.

И когда они снова посмотрели друг на друга, что-то изменилось в них.

И Пэйджит уже знал, что нет ничего невозможного в том, чтобы протянуть руну и дотронуться до нее. Отбросить прошлое, отстранить все, что мешает верить. Отдать ночь любви, спасаясь от страха. Люди занимаются любовью по разным причинам, а утром забывают о них. Он понимал, что Мария и он готовы к этому. Знал, заглянув ей в глаза, что какая-то часть ее души хочет этого.

Что их остановило? Возможно, прошлое. Возможно, лично у него были иные причины.

– Все, что тебе осталось сделать, – произнес он, – это выспаться.