Степная дорога

– Гляди, – молвил он, придавив карту двумя пальцами, чтобы не скручивалась, – вот здесь мой дом обозначен. Тут для меня начинается и заканчивается земля… Выше – горы. Вот тут – перевал, внизу – долина, там землепашцы живут, где я хлебом разживаюсь… Тут мои охотничьи угодья обозначены, это тебе не нужно… Ага, здесь древний капкан, Химьяров Зуб именуется… Тьфу, все не то. Пойдешь вот этой дорогой. Храм Праматери Слез будет в двух днях пути отсюда. Да гляди по сторонам во все глаза, не пройди мимо – эту пещеру не всякий отыскивает…

– Спасибо, – от души проговорил Салих.

Дядюшка Химьяр пристально поглядел ему в глаза.

– Да все ли ты запомнил, неразумный?

– Вроде как…

– Вроде – сам знаешь в чьем огороде, – оборвал дядюшка Химьяр. – Помни, храм – в пещерах. Два дня пути. Завтра и пойдете. Завтрашний день идите вверх, до перевала. Заночуете в долине. А на другой день посматривай по сторонам, не то весь ваш путь будет Богам на смех, а псу под хвост.

– И там, в пещерах, есть ясновидящие? – спросил Салих. – Неужто и впрямь существуют такие люди, которые видят сквозь толщу земли и времени?

– Не сомневайся, – усмехнулся дядюшка Химьяр.

– И они могут сказать человеку все о его прошлом?

– Во всяком случае, твоя маленькая госпожа вполне может узнать от тамошних жриц все о тех злодеях, что убили всех ее близких, – спокойно проговорил дядюшка Химьяр.

Кровь бросилась Салиху в лицо.

– Откуда ты… Как ты… Почему… – голос его прервался.

Дядюшка Химьяр хмыкнул, с удовльствием наблюдая замешательство своего собеседника.

– Догадаться ничего не стоило, – заметил он. – Немного наблюдательности… Да и виллы изредка сюда залетают, они кое-что рассказывали… Когда у тебя в руках два конца одной оборванной веревки, связать их ничего не стоит. А что тут особенного? – Он пожал плечами. – Сейчас такое происходит сплошь и рядом. Люди совсем озверели. Убивают друг друга…

В том, как он произнес слово "люди", прозвучала странная интонация, заставившая Салиха насторожиться. Как будто охотник говорил о каком-то чужом племени.

Неожиданно Салих зевнул. Усталость брала свое, а в тепле да сытости его совсем разморило.

– Ложись рядом с ней, – охотник кивнул в сторону вороха мягких шкур, где спала Алаха. – И ничего не бойся. В этом доме тебе ничего не угрожает. – И когда Салих уже устраивался на ночлег, добавил неожиданно: – Только за порог не ходи.

Глава десятая САККАРЕМСКИЕ ТОРГОВЦЫ ШЕЛКОМ

Мэзарро не долго сидел без дела в большом, запущенном доме, который был оставлен ему ушедшим в Степи братом. Прошло совсем немного времени, и младший сын торговца шелком почувствовал себя здесь хозяином. И то сказать: для того ли покупал Салих роскошные эти хоромы с садиком и водоемом, чтобы новые жильцы вели себя здесь, точно на постоялом дворе: одной ногой стоя в спальне, а другую уже готовясь занести на порог?

Все чаще оглядывал Мэзарро эти стены хозйским взглядом, прикидывая: что и как здесь устроить, чтобы зажить по-настоящему. Правду говорят о доме, в котором никто не живет: "Без человека умирают и стены".

Мэзарро ничего так не хотелось, как восстановить доброе имя и дело своего отца. Начало положено: у него есть свой собственный дом в Мельсине; есть и деньги – отправляясь в Степь вместе с Алахой, Салих оставил брату большую часть состояния, отнятого у венутов. В пути большие деньги ему ни к чему. Неизвестно еще, какие опасности встретятся – не потерять бы добытого. Лучше уж пусть сберегается в Мельсине. А для странствий хватит и малой толики, ведь, кроме съестного, им с Алахой ничего и не потребуется. А коли потребуется – добудут своими руками.

Кроме того, если рассуждать по совести, то деньги эти принадлежали не Салиху и не Мэзарро, а Одиерне. Они были частью ее приданого. Коли уж не досталась красавица в жертву ворчливому Старику, то, стало быть, и приданое ее предназначено теперь для другого супруга. Живого. Того, кому она родит детей.

Впрочем, сама девушка, робкая и тихая, как лань, об этом даже и не помышляла. Ее спасли от страшной смерти, с нею обращались ласково, за всякую, даже мельчайшую, услугу благодарили – большего она и не желала.

А госпожа Фадарат видела, что самое сокровенное ее желание вот-вот сбудется: дом, полный здоровых, горластых внуков, красивая невестка, младший сын, делящий время между купеческими делами и семьей… Один только Салих, старший, родной ее сын – только он оставался вечной ее тревогой.

Но за более насущными заботами эта отступила куда-то в тень и оттуда тайно глодала материнское сердце – привычными уже, ступленными зубами…

Тем временем Мэзарро нанял работников, чтобы те привели в порядок дом, выкрасили стены, повесили везде цветные занавесы, вычистили фонтан, насадили розовых кустов. И пока шли работы в доме, неустанно наблюдал за их ходом.

В конце концов госпоже Фадарат надоел постоянный запах краски и громкие голоса чужих мужчин, не смолкавшие в доме с утра и до позднего вечера.

– Довольно, – сказала она младшему сыну, – дом уже приведен в порядок, а остальное довершится само с течением времени.