Степные хищники

— Ищет 1-й кавполк. У нее туда назначение.

— Зачем ей первый полк? У нас тоже нет эскадронного фельдшера. У всех есть, во втором эскадроне есть, а у нас нет. Куда это годится? Давай возьмем ее к себе, и вся недолга. А? У меня и лошадь есть подходящая, — поставь на седло стакан с водой, — пойдёт и капли не расплещет. Возьмем, комэск?

Щеглов был сам не прочь, но часа через полтора к Щеглову подошел долговязый, длиннолицый, белобрысый молодой человек и, как положено по уставу, доложил:

— Товарищ эскадронный командир, лекарский помощник Миловидов прибыл для прохождения службы в вашем эскадроне.

«Черт тебя принес, миловидная касторка!» — подумал Кондрашев и с досады плюнул.

Этот день оказался богат событиями. Перед вечером Щеглова вызвали в ЧК. Недоумевая, зачем он мог понадобиться, Щеглов явился. Его удивление возросло еще больше, когда в кабинете его принял знакомый по Уральску уполномоченный ВЧК.

— Здравствуйте, товарищ Щеглов! Садитесь! — пригласил уполномоченный. — Ну, как воюете? Попова до сих пор не поймали? Долго возитесь, — полушутя, полусерьезно говорил уполномоченный.

«И чего тянет? Сказал бы сразу!» — томился Щеглов неопределенностью.

А тот, подвинув к себе коробку с табаком, не торопясь начал вертеть самокрутку. Окончив, добродушно предложил:

— Закуривай!

— Спасибо! Что-то не хочется.

— Напрасно, — разговор будет серьезный. На-ка, познакомься с этим документом!

Ничего не подозревая, Щеглов взял бумажку.

«…точно удалось установить, что атаман Маруся — уральская казачка, жительница хутора Гуменного Соболевской станицы Устинья Матвеевна Пальгова. По некоторым сведениям, упомянутая Пальгова была замужем за начальником 2-го отделения Уральского военно-конского Запаса Щегловым Василием. В настоящее время любовником Маруси некий Егор Грызлов, работающий по секретным заданиям Пятерки. Беглец».

Буквы запрыгали перед глазами. Трясущимися руками Щеглов расстегнул ременную шлейку с наганом и шашкой, привычно сбросил с плеч и положил на стол.

— Арестовывайте! — срывающемся голосом произнес он.

Уполномоченный продолжал сидеть, не двигаясь, внимательно наблюдая за Щегловым.

— Одень оружие! — сказал он наконец. — И сядь! Сядь и закури!

Рассыпая табак, Щеглов свернул папироску, жадно затянулся, а уполномоченный, полистав на столе бумаги, начал писать, не обращая на Щеглова внимания. Шли минуты. Туда-сюда качался маятник стенных часов. Когда большая стрелка завершила полный круг, Щеглов кашлянул и нерешительно спросил:

— Можно идти?

— Нет, — ответил уполномоченный и, бросив писать, поднялся, обошел стол и, положив руку на плечо Щеглова, потребовал: — Как же это так, товарищ Щеглов, ты член партии, командир Красной Армии женился на бандитке? Вот бумага! Опиши всю историю от начала до конца! Вспомни все мельчайшие подробности!

Пока Щеглов писал, минутная стрелка сделала еще два оборота.

— Теперь можешь идти. Я посмотрю это и, если понадобится, вызову тебя. Кстати, дивизион принял?

— Как принял? — удивился Щеглов.

— Ну, командование дивизионом принял?

— Н-нет, я ничего не знаю.

— Скоро узнаешь.

— А комдив?

— Его отзывают в штаб Округа. Там комиссия расследует ваше, рахмановское дело.

— Он не виноват, — вырвалось у Щеглова.

— Никто его не обвиняет, — улыбнулся уполномоченный. — Надо установить, каким образом ваш дивизион подставили под удар всей поповской конницы. Ведь вас сунули в самый центр расположения банды.

Подходя к своей квартире, Щеглов услышал громкий хохот: его дожидались Тополев, Кондрашев и Таня Насекина. По-видимому, Кондрашев только что рассказал какую-то забавную историю, над которой все смеялись.

— Товарищ комэск, вас в штаб дивизиона требовали срочно, — доложил Гришин.

— Давно?

— Тут же, как вы ушли.

Щеглов вздохнул и одел шапку.

Из штаба он возвратился командиром дивизиона.

Веселой компании на квартире уже не было.

— Гришин, куда командиры взводов девались?

— Пошли провожать медсестру. Она наказала передать вам, что завтра придет.

Эту ночь Щеглов не мог уснуть. Достаточно было закрыть глаза, как начинала вертеться, кружиться кошмарная карусель. На лошадях, на тиграх, на слонах, в тележках мчались по кругу, кривляясь, строя рожи, привидения. За Устей — девушкой из вишневого переулка — неслась Устя-жена, а сзади под руку с Грызловым мчалась с кинжалом в руке, оскалив зубы, атаманша Маруська. На соседней тележке стоял облитый водою, примороженный к ледяному полу неизвестный человек. С рассеченным переносьем весь в крови лежал Вакулин. За ним неслись тележки, полные трупов…

«Кажется, схожу с ума», — подумал Щеглов. Он поднялся, умылся, оделся и присел к окну. За окном брезжил рассвет.

Глава девятая НАЧАЛО КОНЦА