Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана

До этого времени Ма-ха-му весьма активно заигрывал с китайским императором Юнлэ; ойраты, западные монголы, считали естественным опереться на китайский двор для того, чтобы добить Хубилаидов и других вождей восточных монголов. Но, став самым сильным, когда он смог посчитать, что сумеет навязать свою гегемонию всем монгольским племенам и княжеским династиям, ойратский вождь без колебаний порвал с Минами. Юнлэ выступил против него через Гоби, но Ма-ха-ма нанес китайской армии значительные потери, а потом, оставаясь неуловимым, уклонялся от боев, уходя за Тулу (1414, 1415). Эти кочевники, еще вчера расслабленные роскошью китайского образа жизни, вернувшись в родные степи, вернули свои выработавшиеся за тысячелетия качества. Кроме того, речь здесь именно об ойратах, то есть о западных и лесных племенах, которые, получив от завоеваний Чингисхана много меньше выгод, чем жители Орхона и Керулена, должны были в большей степени сохранить свою природную крепость. Как бы то ни было, очевидно, что на какой-то момент престиж Ма-ха-мы пострадал от китайского вторжения, потому что и он не смог защитить монгольские степи от армий империи Мин.

По сведениям «Мин-ши», в этот момент на сцену вернулся Аругтай и восстановил на троне великого хана Пен-я-шо-ли, нашего Олджай-Тэмура (ок. 1422). Он разорил пограничную линию укреплений Ганьсу вплоть до Нинся, а когда Юнлэ примчался, чтобы покарать его, то, неуловимый, отступил через Гоби на север. Вскоре после этого, продолжает «Мин-ши», он убил Пен-я-шо-ли, то есть Олджай-Тэмура, и провозгласил самого себя великим ханом. Император Юнлэ еще много раз ходил на него походами (1424, 1425), но так и не смог «достать», хотя в разгар этих боевых действий китайцы получили неожиданную помощь на другом фронте: ойратский вождь Тогон-Тэмур, сын и преемник Ма-ха-му, поднял мятеж против гегемонии Аругтая и нанес ему поражение.

Таков урок истории китайской «Мин-шэ». Однако есть основания опасаться, что в «Мин-ши» смешивает под именем А-лу-тай двух различных персонажей, которых четко различает монгольский историк Санан Сэцэн: азодского вождя Аругтая, чью деятельность мы проследили до 1414 г. (до этого момента оба источника более-менее совпадают), и другого принца, которого звали Адай и который появляется у Санан Сэцэна как вождь хорчинов, или корчинов[271]. Нам известно, что хорчины были восточномонгольским племенем, жившим на востоке от Хингана, в районе реки Нонни, на маньчжурской границе, и что их вожди происходили либо от Темуге-Отчигина, либо от Хасара, которые оба были братьями Чингисхана. У Санан Сэцэна мы находим, что около 1425 г. ханство, во всяком случае его восточная часть, было захвачено вождем хорчинов Адаем, которому помогал как раз Аругтай – очевидное доказательство того, что речь идет о двух разных людях, которых ошибочно объединила в одного персонажа «Мин-ши». Адай и его вассал Аругтай совместно воевали против ойратов и Китая, поскольку ойраты снова стали заигрывать с императором Юнлэ. Во время своих последних походов в Монголию против Адая (1422–1425) Юнлэ поддерживал сепаратистские устремления ойратов по отношению к единому легитимистскому борджигинскому ханству.

Первая ойратская империя. Тогон и Эсэн-тайши

Проводимая великим минским императором политика – помогать молодому ойратскому государству, чтобы ослаблять дом Хубилая, – дала результат только после его смерти. Между 1434 и 1438 гг. ойратский вождь Тоган, или Тогон, сын и преемник Ма-ха-му, убил Адая, как рассказывает Санан Сэцэн (убил А-лутая, сообщает «Мин-ши»), и, как бы то ни было, установил свою гегемонию среди монгольских племен. В 1434 или 1439 г. хубилаидский принц Адзай, сын Элбека и брат Элджай-Тэмура, был провозглашен легитимистами великим ханом. Но в действительности власть в монгольской империи перешла к ойратам.

Китайский двор, очевидно, порадовался этому перевороту, ослаблявшему род Чингисхана, которого там по-прежнему боялись, и восточных монголов, «более опасных, потому что они были ближе», в пользу западных монголов, считавшихся менее опасными по причине их большей удаленности. Новые властители степи были людьми без сколько-нибудь знаменитого прошлого, которые в истории Чингизидов играли второстепенную роль, не принесшую им славы. Точно так же в XII в. китайская политика неразумно поощряла чжурчжэней сменить киданей. В действительности западные монголы, ойраты (или ойрады), то есть союзники, как они называли себя сами, или калмыки, как называли их соседи-тюрки, имели единственную, но крайне амбициозную цель – повторить в своих интересах Чингисханову эпопею, восстановить в свою пользу великую монгольскую империю, которой выродившиеся Хубилаиды так глупо позволили исчезнуть[272].