Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана

«Тарих-и Рашиди» Хайдар-мирзы (Мухаммеда Хайдара II), наследника рода Дуглатов, свидетельствует об относительно высокой культуре потомков Чагатая и дома Дуглатов в эту эпоху. Как мы видели, среди Чагатаидов хан Юнус (1456–1486), впрочем проведший юность в Ширазе, обладал манерами и элегантности перса. Точно так же и Хайдар-мирза (1499 или 1500–1551) являет нам совершенный тип монгольского принца[261], полностью трансформированного средой. Знал ли он монгольский язык? Не факт, ибо для столь искренне верующего мусульманина монгольский язык, язык предков, очевидно, был не чем иным, как языком «язычников». Его родным языком, как и языком его семьи, уже давно был чагатайский тюркский. Однако свою историю монголов Центральной Азии, известную под названием «Тарих-и Рашиди»[262], он написал на персидском, тогда как его сосед и друг, Тимурид Бабур, автор, как и он, бессмертных «Мемуаров», оставался верным тюрско-чагатайскому наречию. Наличие столь образованных людей показывает, что Восточный Туркестан, бывшее ханство Восточный Чагатай, в первой половине XVI в. оставалось блестящим интеллектуальным центром. Хотя на него не падал отблеск старого трансоксианского литературного очага – и ни Кашагр, ни Аксу, ни Турфан не могли в этом отношении соперничать с Бухарой и Самаркандом, – именно влияние Бухары и Самарканда оказалось там достаточно сильным, чтобы приобщить всю эту страну к тюрко-персидскому ренессансу, с которым связано имя Тимуридов. Близкая дружба Хайдар-мирзы с великим Бабуром, который был последним тимуридским правителем Бухары и – не будем об этом забывать – станет основателем Индийской империи – доказывает, что все эти ханы из дома Чагатая и все эти эмиры из дома Дуглат искали себе образцы для подражания на Западе. Между иранизированным Самаркандом Бабура и нынешним Китайским Туркестаном существовали непрерывные связи, шел постоянный культурный обмен, поскольку, в то время как трансоксианец Бабур пишет на чагатайском тюркском, Хайдар-мирза, эмир Моголистана, пишет, наоборот, на персидском. Чагатаид Саид-хан, сюзерен Хайдар-мирзы, также свободно и красиво говорит как на персидском, так и на тюркском.

Так что было бы ошибкой изображать империю последних ханов Чагатая в XVI в. как пришедшую в упадок страну. Такие блистательные личности, как Юнус-хан и Хайдар-мирза, свидетельствуют об обратном. Эта страна, которую китайское владычество лишило особых национальных черт, изолированная и ревниво закрытая, эта страна в то время впитывала все культурные влияния ирано-тюркского ислама. Судьба хана Юнуса подтверждает это: ученик ширазских ученых будет царствовать в Куче и Турфане. Точно так же Хайдар-мирза, принц эпохи Возрождения, воюет вместе с Бабуром в Трансоксиане, потом помогает Чингизиду Саид-хану вернуть Кашгар и Яркенд, после чего в 1541 г. отправляется завоевывать для него королевство Кашмир. Короче говоря, несмотря на неистребимый кочевой дух племен Юлдуса и Уйгуристана, который часто причинял большие неприятности последним потомкам Чагатая, конечный результат их правления заключается в том, что они привязали к персидской и иранизированной тюркской культуре Самарканда и Герата не только Кашгарию, но и древнюю страну уйгуров с Кучей, Карашаром и Турфаном.

Последние Чагатаиды

Эту мусульманскую тюрко-иранскую культуру тимуридского ренессанса чагатаидские ханы стремились распространить до Дальнего Востока, до самых границ Минского Китая. «Мин-шэ», сведения которой подтверждает «Тарих-и Рашиди», показывает нам хана Мансура, ведущего войну с Китаем, которая во втором источнике изображается священной войной с язычниками. Ставкой по-прежнему был оазис Хами. В 1513 г. правитель Хами, называемый в китайской транскрипции Паяцзи, покорился Мансуру. В 1517 г. Мансур обосновался в Хами и стал руководить оттуда набегами на собственно китайскую территорию, в направлении на Дуньхуан, Сучжоу и Ганьчжоу в Ганьсу. Тем временем его брат Саид-хан, обосновавшийся в Кашгарии, вел священную войну в тибетской провинции Ладак, где в 1531 г. его войсками командовал историк Хайдар-мирза.

В Уйгуристанском, или Турфанском, ханстве Мансуру наследовал его сын Шах-хан, который царствовал с 1545-го по приблизительно 1570 г. Согласно «Мин-шэ» («Тарих-и Рашиди» заканчивается на этом царствовании)[263], Шах-хан воевал со своим братом Мухаммедом (Му-хэй-ма), который захватил часть страны Хами, и получил против него помощь ойратов, или калмыков. После смерти Шах-хана (ок. 1570) Мухаммед стал правителем Турфана, но ему, в свою очередь, пришлось защищаться от третьего брата, Суфи-султана (Со-фей Су-тан), который, посредством посольства, пытался заручиться помощью Китая. После него источники молчат о чагатаидском ханстве Турфана. Однако мы знаем, что в 1647 г. некий турфанский султан, которого китайцы считали настоящим Чагатаидом, прислал к пекинскому двору посольство. То же самое он повторил в 1657 г.