Степные рыцари

Но все-таки, как ни скрытничали войсковые старшины, а казаки стали догадываться о том, что войсковой атаман Татаринов со своими старшинами что-то замышляют, и они потребовали, чтобы Татаринов собрал Войсковой круг и рассказал обо всем начистоту.

— Негоже нас таиться! — орали они.

— Когда это было видано, чтоб атаманы наши таились своих казаков!

Посоветовавшись со старшинами, войсковой атаман решил созвать казачий круг.

Вначале, как обычно, постучав насекой, есаул Павел Пазухин открыл крут словами:

— Послухай, честная станица! Послухай, атаманы-молодцы и все войско донское! Атаман трухменку гнет!

Выступив на середину круга, Татаринов смахнул с головы шапку и бросил ее к своим ногам.

— Атаманы-молодцы и всевеликое войско донское! — закричал он громко, поворачиваясь во все стороны, чтобы этим показать свое внимание ко всем собравшимся здесь. — Чую я, казаки, вольные удальцы, что заскучали вы, истомились без дела бранного… Как это говорится: скучен день до вечера, коли делать нечего. Так и вам. Покель турки да татары надумают приступом брать нашу крепость, так мы, должно, от беспрерывного сна одуреем, от меда распухнем…

— Ого-го-го! — раскатилось по кругу веселое гоготание. — Правильно сказанул, атаман, могем обоспаться…

— Пора столкнуться с врагами. Пора!

— Отомстим врагу за все обиды!

— Веди нас, атаман! Веди!

Татаринов минут пять молча смотрел на беснующихся, горланящих казаков, потом поднял булаву, призывая к тишине. И, когда постепенно затих гул голосов, он снова заговорил:

— Я понимаю ваши думки, атаманы-молодцы! Понимаю. Я сам таких же мыслей, как и вы все. Надобно нам выехать на море погулять. Надо! И погуляем, браты! Погуляем!.. Покажем свою силушку, припомним врагам своим обиды… Не мочно нам того забыть… Разомнем свои костушки. Раз уж на то ваша воля, то будь по вашему, готовьтесь по весне плыть на сине море.

— Любо! Любо! — снова загорланили казаки, подбрасывая шапки вверх.

— Любо! Любо!

— Пойдем на море!

— Погоди, браты! — перекрикивая всех, сказал атаман. — Постой! Идти-то на море мы пойдем. Но на чем? Подумали ли вы об этом? Наши лодчонки, на коих мы сюда приплыли, когда крепость забирали, либо турки ядрами поразбивали, либо обветшали за это время, посгнили. Плыть за моря не на чем… На палочках-то верхом не поплывешь. Надобны добрые посудины. А где их возьмешь? Где, я спрашиваю?

Казаки молчали.

— Вот молчите. А я, ваш атаман, да старшины должны придумывать, где взять лодки, на коих мы пошли б в море гулять. И мы придумали. Придумали, браты!..

— Любо! Любо!

— Погодите шуметь, — поднял булаву атаман. — Мы должны сами приготовить себе посудины, на коих мы пошли бы гулять на море.

— Подготовим! — раздались голоса. — Подготовим!

— Да, — сказал атаман. — Мы должны сами поделать себе струги. Сами! Лес есть. Были б ваша охота да желание, атаманы-молодцы. А коль желание будет потрудиться, то будут у нас и струги, будет и все. Завтра утром все собирайтесь на стружемент. Зачнем бревна на доски распиливать, струги делать, днища смолить. Пошли нам бог помощи! — перекрестился Татаринов.

Все закрестились.

— Пошли, господи, помощи нам!.. Пошли!

Под ликующие крики: «Любо! Любо!» — казаки стали расходиться по домам, оживленно обсуждая решение круга.

А на следующий день еще далеко до рассвета пристань шумела от тысяч голосов. Со всего города с топорами, молотками и пил ими сюда собрались казаки мастерить лодки.

Пришел атаман, пришли старшины, и работа закипела.

НА СИНЕ МОРЕ!

Шум и трудовые крики на берегу Дона, не прекращались ни днем, ни ночью. Люди работали с небывалым подъемом. Дробно стучали топоры и молотки, визжали пилы. Одни очищали толстые стволы деревьев от коры, другие их распиливали на доски, третьи выстругивали. На берегу дымились огромные чаны со смолой.

Терпко пахло свежей сосной и смолой.

Один за другим, как по волшебству, вырастали красавцы струги. Прежде чем спустить на воду, их конопатили, а потом смачно засмаливали днища горячей смолой.

К началу апреля более двух сотен лодок, как братья-близнецы, выстроившись у берега, покачивались на легкой волне, готовые в путь далекий.

Ранним утром пятого апреля поп Варлаам на городском майдане отслужил молебен, благословил казаков на поход. С благоговейным вниманием прослушали казаки молебствие, преклонив головы в земном поклоне, прося у всевышнего хорошей удачи в походе, и пошли толпами на пристань рассаживаться по стругам.

Атаман Татаринов озабоченно бегал по стружементу, усаживая казаков в лодки. Тяжело переваливая свой живот, за ним вслед со списком ходил войсковой дьяк Персианов. Он вызывал казаков по фамилиям. Все казаки были расписаны по определенным стругам, иначе никогда б и не усадить их. На одну лодку желающих оказалось бы полсотни человек, а на другую — два-три. А так, по списку, были распределены все поровну, без обид и нареканий.