Степные волки (СИ)

— Через месяц свадьба молодого герцога и в город, уже сейчас, начинают прибывать дворяне из провинции. А мы с напарниками, там всю свою службу тянули, знаем их как облупленных. Например, прибыл барон Финнер, дружина у него три калеки отставных, а при нем три десятка справных солдат. Спрашивается, откуда? Вчера видели графа Больтронга, так тот, только называется графом, голь перекатная, а с ним тридцать наемников. Таких дворян, мы уже с десяток насчитали, мимоходом, пока по Штангорду ходили. И все это совпадает с тем, что на Каримских железоделательных копях вспыхнуло восстание рабочих и некоторые столичные полки были отосланы из города.

— Думаешь, что это не так?

— Уверен, — голос филера был тих. — В Кариме народ спокойный и обстоятельный, там бунтовать не будут.

— Графу Тарану докладывал?

— Сегодня утром на прием ходил и на месте его не застал. Только секретарю докладную записку оставил, надменный такой, щенок.

— Это ты зря так поступил, Корн.

— Сам понимаю, что надо было личный доклад сделать, да чего теперь…

На улице раздался шум, звон стали, крики, и в харчевню влетел, оставленный наблюдать за входом, сыщик, зажимающий окровавленный бок.

— Бегите! — выкрикнул он. — Измена! — это были его последние слова, поскольку позади него возникла голова человека в шлеме, а из тела показалось острие меча.

Оттолкнувший уже мертвого сыщика с дороги, воин, влетевший первым в харчевню, видимо по привычке, выдохнул, выдергивая меч из тела:

— Во славу Ягве! Смерть неверным и необрезанным!

— Наемники, — выдохнул Корн.

— На крышу, — сказал Штенгель.

— Я прикрою, — Корн вытащил из под плаща короткий меч.

— За мной, оторвемся, — потянул его за собой капитан.

Двоем они рванулись по лестнице на крышу и, видимо, не зря Штенгель излазил все окрестности, и не первый год уже использовал это место для тайных встреч, оторвались. С крышы харчевни они перешли на другую, потом еще, и еще, миновали квартал и уже здесь уже спустились вниз.

Капитан выглянул из тесного переулка, никого постороннего видно не было, и только патруль Городской Стражи, наверняка, извещенный о беспорядках, топая сапогами, пробежал в сторону харчевни.

— Надо доложить, — сказал Корн, пряча свой меч обратно под плащ.

— Подожди, — придержал его Штенгель. — А вдруг, это Таран изменник главный?

— Не может быть, — Корн был категоричен.

— Может или не может, не нам с тобой судить, но наемники за тобой приходили, а докладную записку, ты ему оставлял. Вывод очевиден и напрашивается сам собой, секретарь или граф.

— Да, секретарь это, корнетик.

— А секретаря, кто на это место сажал?

Корн задумался и спросил:

— Что делать?

— К Хайнтли Дортрасу пойдем, тем более, что к городскому храму ближе, чем к замку.

— Давай, — согласился филер.

Они быстрым шагом направились к храму Белгора, величественному зданию, стоящему на площади Первого Откровения. В воздухе, как будто застыло напряжение и ожидание чего-то нехорошего, прохожих было на удивление мало, патрули стражников на своих обычных местах отсутствовали и, уже на подходе, выйдя на храмовую площадь, Штенгель и Корн столкнулись со своими преследователями. Два десятка наемником под предводительством двух лейтенантов Тайной Стражи, с ясно видимыми серебряными бляхами поверх форменных мундиров, шли по параллельной улице и вышли на площадь одновременно с ними.

— Бегом! — выкрикнул капитан и, длинными прыжками, помчался к спасительному входу в храм.

— Догнать их! — выкрикнул один из лейтенантов Тайной Стражи.

— Не дайте им уйти! — вторил ему второй, и наемники, как стая хищников, загоняющих травоядного зверя, рванулись за ними вслед.

Однако, спасительную для себя гонку, капитан и сыщик выиграли, и в вечной борьбе за жизнь, одержали еще одну маленькую победу. Они вбежали в распахнутые настежь двери храма, проскочили трех жрецов, несущих в этом месте постоянную стражу, и припали к статуе Белгора, общегосударственной святыне. Как бы не повернулось дело, но каждый, кто коснулся статуи бога, получал защиту и неприкосновенность, другое дело, что бывало, жрецы карали за совершенное деяние более строго, чем официальная власть. Наемники вломились следом, но тут же были остановлены суровым голосом представительного жреца-охранника, раскатившимся по всему огромному залу:

— Стойте, нечестивцы! Как посмели вы, с оружием в руках, ворваться в храм божий?

— Пошел в сторону, святоша, — откликнулся передовой наемник, с уверенным видом, идущий с обнаженным мечом к статуе.

— Всем оставаться на своих местах! Работает Тайная Стража! — выкрикнул один из лейтенантов, вошедший вслед за наемниками.

— Вам что, — пророкотал голос жреца, — законы не писаны? Вон из храма!

— Эти двое, преступники, — заявил лейтенант, — и мы, заберем их в любом случае.

Жрец озлился на нахальных и непрошенных гостей не на шутку, что-то быстро пробормотал про себя и сказал:

— Да простится мне, что за веру нашу, силу твою, отец-прародитель, использую не по предназначению.