Стерх: Убийство неизбежно

И на полянку вывалилась толпа невысоких, как школьники, японцев с фотоаппаратами и камерами, а впереди них шагала высокая, худая как жердь девица, которая, не оборачиваясь, твердила перевод. Чуть сбоку от всей группы семенила, то и дело оборачиваясь и шагая спиной к пропасти, хохлушка с сильно блестевшими, крашенными сверх всякой меры волосами. Вероятно, она использовала какой-то лак для волос, решил Стерх и с облегчением опустил револьвер. Потом посмотрел на Нюру с Митяшей.

Они стояли, обнявшись, и как зачарованные смотрели на приближающуюся группу туристов. Вика от перенапряжения села прямо на землю, словно у нее подкосились ноги. Оказалось, у нее тоже были нервы.

Глава 7

Группа японцев дружно зажужжала камерами, защелкала фотоаппаратами, некоторые из них не выключили вспышки, и они засверкали, как фейерверки. Стерх сцепил зубы и вырвал у Вики бинокль. Потом стал водить по лицам туристов, стараясь выяснить, куда нацелены объективы. И опустил голову, это были японцы, люди в высшей степени ценящие природу, и к тому же старающиеся не допустить любопытства. Ни один из них даже не попытался зацепить хотя бы краем видоискателя пару, застывшую перед ними на фоне моря.

Потом опомнился Митяша, он вздрогнул, и оттащил, чуть не силой, Нюру от края. Она уже немного успокоилась и попыталась улыбнуться. Она прижалась к Митяше всем телом и подчинилась ему.

А экскурсовод вещала:

– Справа от нас доминирующей высотой вздымается гора Роман-кош, слева, если зайти за эту рощу, будет виден Демерджи. Эти горы и Чатыр-даг, на котором мы находимся, являются главными горами Крымского хребта. Прямо перед нами находится один из самых известных курортов – Алушта. Слева, хотя сегодня не очень хорошо видно, расположен Судак. За Роман-кош находится Ялта, возникшая от старого греческого слова – Ялос, что означает «земля». По преданию, именно в районе Ялты античные греки впервые открыли этот благодатный берег и решили основать тут свои колонии.

Переводчик бубнила свое, но ее, похоже, никто особенно не слушал. Все просто рассыпались по краю пропасти, осторожненько заглядывали вниз, какой-то из самых пожилых японцев с улыбкой спрашивал, нельзя ли бросить вниз камень, не вызовет ли это камнепада, переводчик тоскливо озиралась и транслировала ответ экскурсовода, что камнепада не будет, и камень, конечно, можно бросить, мол, местные туристы делают это постоянно, и не спрашивая разрешения. Японец несильно размахнулся, и кинул камень, словно горы и весь вид вокруг были стеклянными. Спустя четверть часа экскурсовод объявила:

– А теперь, садимся в автобус и едем в Алупку, там у нас экскурсия по виноградным плантациям.

Туристы послушно, пощелкав еще немного фотоаппаратами, потащились к стоянке за деревьями. Вика проговорила:

– Кошмарный язык, ужасный текст. Виноградные плантации, местные туристы, – она хмыкнула.

– Как думаешь, стоит разрабатывать этих ребят? Вдруг у кого-то все-таки эта парочка попала в видоискатель?

– Было бы у нас больше сил… – отозвалась она, сразу погрустнев. – В любом случае, это не будет иметь юридической силы. Мы, как свидетели, куда достойней.

Группа удалялась. Слышался пронзительный голос экскурсовода, отвечающий кому-то:

– Да, на виноградниках мы будем дегустировать вино, а вечером отправимся в Байдарское ущелье, слушать эхо…

– Не знаю, я бы хотел иметь их фотографии, – сказал Стерх, пряча револьвер.

– Тогда сам купи аппаратуру, – высказалась Вика.

Стерх вздохнул. Дальнобойная оптика стоила столько, что он не знал, что лучше – научиться фотографировать или рисовать по памяти.

Нюра с Митяшей, расположившиеся совсем неподалеку от рощи, провожали туристов взглядами и оглядывались, словно еще не могли поверить, что остались без этой нежданной компании. Или Митя почувствовал на себе взгляды Стерха с Викой, или Нюта все еще не могла избавиться от ощущения близкой смерти, которое накрыло ее двадцатью минутами ранее. Но если даже так, она не могла определить источник угрозы, о том, что такой угрозой был Митяша, она и не догадывалась. И она отвергла бы с гневом это предположение, если бы кто-нибудь ей об этом сказал.

Самым удивительным было то, что Митяша, спрятав голову на груди девушки, поглаживал ее по плечу. Это не была маскировка, это был жест признательности и любви, это было настолько неподдельное движение, что Стерх засмотрелся на эту подрагивающую ладонь, которая гладила тело девушки, словно пыталась спастись, удержаться от чего-то ужасного.

Наконец Нюра не выдержала. Она чуть оттолкнула Митяшу от себя и посмотрела ему в лицо. Оказалось, что его глаза были раскрыты, и если Стерха не обманывало зрение, то застыли, как восковые, не мигая.

– Митя, что с тобой происходит?

– Не знаю, не… понимаю. Вдруг стало так страшно.

– Глупости, – рассмеялась Нюра, но в ее голосе прозвучали нотки подавляемой истерики. – Пойдем-ка домой, я буду тебя лечить.