Стертая

Еще несколько кругов… еще… Бен рядом. Урок основ искусства закончился, но сказанное Феб не выходит из головы. После утренней смены я пошла в спортзал на беговую дорожку; сегодня первый день, когда мне не надо идти в общую группу на ланче. Присутствие Бена успокаивает, хотя он и умолкает после того, как несколько его попыток заговорить натыкаются на мое молчание. Он постепенно сбавляет шаг. Оставлять его одного я не хочу и тоже понемножку сбрасываю ход.

– Хватит? – спрашивает наконец Бен. Я киваю. Мы останавливаемся. Он берет меня под руку и ведет за собой. Ребят на территории много, но большинство делают вид, что не замечают нас.

– Не хочешь сказать, что случилось?

Я пожимаю плечами.

– Кто-то же завел тебя так, что ты носишься как сумасшедшая.

– Ничего особенного. Просто некоторые девчонки сказали кое-что. Глупости.

– Что сказали?

Я не отвечаю, но тяну Бена за руку, и мы меняем направление. Идем вдоль административного здания до мемориала, перед которым я останавливаюсь.

Как много имен вырезано на камне. Все они умерли шесть лет назад. Ну и воображение! Мне тогда было всего лишь десять лет, и я просто не могла там находиться.

– Что это такое?

– А тебе самому не интересно? Что такое ты сделал, чтобы тебя зачистили? А что, если я была террористкой? Что, если я убивала людей, например, вот этих ребят? Если это я бросила бомбу в автобус?

Бен трясет головой.

– Не знаю, что такого я мог сделать. Думаю, ничего настолько страшного, как ты описывала. Я на это не способен. И ты тоже. Но мы этого никогда не узнаем. Так что будем жить той жизнью, которая у нас есть, быть теми, кто мы сейчас.

Я обдумываю его слова. Представить, что Бен или Эми сделали что-то ужасное, невозможно. А вот в себе я не так уверена.

– Но как можно знать, кто ты сейчас, если не знаешь, кем ты был?

– Я знаю, кто ты: Кайла, сумасшедшая бегунья и мой друг. – Он кладет руку мне на плечи. – Кайла – девушка с застенчивой улыбкой и лицом, на котором отражаются все ее чувства. Что еще мне нужно знать?

Смотрю в теплые, как расплавленный шоколад, глаза Бена и вижу в них вопрос: кто ты, Кайла?

– Мне нравится рисовать, – говорю я. – И у меня это хорошо получается.

– Кайла – художник. Хорошо. Что еще?

Ломаю голову, ищу ответы.

– Терпеть не могу брокколи. И люблю кошек. – Для начала кое-что есть.

Бен улыбается и обнимает меня еще крепче. Внутри у меня все переворачивается. Шестнадцать, а ее не целовали. Что-то в его глазах говорит, что это случится сейчас, когда я, в промокшей одежде и с влажными волосами, стою у всех на виду. Тори все еще между нами, но именно сейчас ни ему, ни мне нет до этого никакого дела.

В последний момент что-то заставляет меня повернуться и еще раз посмотреть на мемориал с вырезанными именами погибших. И одно из них, вверху, внезапно бросается в глаза, словно кто-то выкрикнул его громко, во весь голос.

Роберт Армстронг.

Я тихонько охаю и отстраняюсь. Бен опускает руки.

– Что такое?

Я подхожу к памятнику, провожу пальцами по буквам. Эми говорила, что у мамы был сын, Роберт, который умер. И что до замужества мама носила фамилию Армстронг.

Роберт Армстронг.

Ее сын? Мой… брат?

– Кайла, что случилось?

Но я качаю головой. Вижу, что он разочарован, но сказать не могу. На его лице как будто написано: ты мне не доверяешь? Однако Эми взяла с меня обещание, и нарушить его я не могу.

После полудня все как в тумане. Уровень держится около 5, как всегда после бега, но мысли разбегаются. Как смогла мама взять нас, меня и Эми, если ее сына убили террористы? Если еще раньше так же погибли ее родители? Если тебя зачистили, значит, ты сделал что-то по-настоящему плохое. Что, если я – террористка?

Обед проходит как-то неестественно жутко. Мама не сводит с меня глаз, как будто пытается поймать на чем-то. И мне приходится сидеть ровнее, есть брокколи – которая, как я ни стараюсь, все равно застревает в горле – и отвечать на бессмысленные вопросы о школе. Может, ей нужен предлог, чтобы отослать меня обратно? Вернуть, как Тори?

Эми надо готовиться к тесту по математике, и я вызываюсь мыть посуду. Надо собраться и сделать все правильно: составить тарелки, вытереть стол. Блюда держать аккуратнее и…

– Что с тобой сегодня?

Я резко оборачиваюсь и сбиваю локтем стакан. Он падает на пол, разбивается, и осколки разлетаются по сторонам. Мама вздыхает, а я хватаю щетку и совок и опускаюсь на колени, чтобы подмести мусор.

– Извини.

– Кайла, это просто стекло. Невелика потеря. И ты скажешь мне наконец, что случилось?

Я смотрю на маму, смотрю по-настоящему, и вижу, что она никакая не Дракоша. Вижу обеспокоенное, а не сердитое лицо, и она протягивает руку, чтобы помочь мне подняться.

– Так что, м?

За глазами начинает покалывать, и я отчаянно моргаю, но это не помогает.

– Ну?