Стерва

– Ваша честь! Моя клиентка, будучи глубоко оскорблённой в своих лучших чувствах, отказывается от денег мистера Лоутона. Она не желает иметь с ним ничего общего, и очень надеется на то, что их жизненные пути больше никогда не пересекутся.

Удивлённый ропот прокатился по залу, и в тот же момент судья обратилась ко мне:

– Мисс, вы уверены в этом?

– Абсолютно! Мне ничего не нужно от этого человека! – отчеканила я. – Все, что я хочу, это поскорее позабыть о нём и том унижении, которому он меня подверг.

– Ну, что же, это ваш выбор. В таком случае объявляю слушание оконченным.

Все поднялись с мест. Я не стала дожидаться приближения бывших родственников, а схватив за руку сестру, поспешила к дверям.

На улице меня ждал сюрприз. Целая толпа репортёров, одному Богу известно, откуда узнавшая обо всём, обступили нас со всех сторон. Глаза резало от ярких вспышек фотоаппаратов и от обилия разноцветных микрофонов, что каждый из них считал своим долгом ткнуть мне в лицо.

Я игнорировала сыпавшиеся один за другим вопросы, и, работая локтями, старалась пробиться сквозь этот щит к своей машине. Отбив несколько пар рёбер и отдавив каблуками несчётное количество ног, мне это, наконец, удалось.

Отбившаяся Катюха почти тут же плюхнулась на сидение рядом:

– Дави их к чёрту! – бросила она, потянувшись за ремнём безопасности.

Резко нажав на педаль газа, я сделала вид, что собираюсь проехаться по толпе. Люди рванули врассыпную, и мне удалось благополучно уехать.

– Ну, вот и всё, братишка, ты снова свободен, – Чейз похлопал брата по плечу. – Да, признаться твоя Ольга меня удивила. Уж не знаю, в какую игру она играла, но отказ от своей доли был весьма глупым шагом с её стороны. Теперь, даже если она сильно захочет, ей всё равно уже не удастся изменить решение суда.

– Ты не понимаешь, – Тайсон устало потёр переносицу, – Я предал её. Чёрт меня возьми если я знаю, как это произошло, но, тем не менее, это так. Она ради меня старалась найти общий язык с тобой, а я… Сам себя ненавижу! Она никогда не простит, на её месте я сделал бы то же самое.

– Что же ты теперь собираешься делать?

– Не знаю, Чейз. Просто не знаю.

Глава 30

– Доча, ты бы не налегала так на солёное, а то ещё чего доброго решу, что ты беременная, – мамуля решительным движением отобрала у меня банку с огурчиками. – Поела бы лучше пирожков, в вашей Америке хвалёной поди ж таких нет.

Да, маминых пирожков мне там всегда не хватало… Стоп! Что это она только что сказала про солёное?

Я судорожно сглотнула, и непрожёванный огурец едва не застрял у меня в горле. Я закашлялась. Желая мне помочь, мать так огрела кулаком по спине, что не только огурец выскочил, но чуть и душа вслед за ним не упорхнула.

– Да ну тебя, – отмахнулась я, и, пытаясь переварить услышанное, на всякий случай отошла подальше.

Итак, сколько времени прошло с моих последних… Блин, всё сходится! Выходит, я уже месяца три, как забеременела.

Развод дался мне нелегко. Чувство, что я своими руками разрушила свою жизнь не оставляло меня ни на минуту. Самочувствие стало ухудшаться, постоянно подташнивало, кружилась голова… И, я решила, что всё это последствия стресса и бессонных ночей, когда я отчаянно боролась с желанием бежать к Тайсону и просить о прощении. Не в силах выносить моего состояния и памятуя, что родные стены помогают, Катька решила отправить меня на некоторое время к родителям в Россию. И мне вроде бы полегчало… а теперь, такой сюрприз.

– Мам, знаешь, а ты, кажется, права. Я беременна, – удивляясь себе, я повернулась к самому родному для меня человеку. Мать так и села.

Что тут началось! Смех, слёзы радости, слёзы отчаяния, объятия, поздравления… а в итоге, мать притащила мой чемодан и велела ехать обратно:

– Вот что, милая. Ваши глупости слишком далеко зашли. Думаешь, я не вижу, как ты тут о муженьке своём убиваешься? Что смотришь? Не забывай, это я тебя родила. Кто же лучше матери поймёт, отчего страдает её дитя? Я поначалу тоже думала, что всё пройдёт, но я не слепая, вижу, как тебе плохо. Засунь свою гордость подальше, тебе сейчас о ребёнке думать надо. Ты не имеешь права из-за своей блажи лишать ребёнка отца, слышишь? Приехала, погостила, и ладно. А теперь возвращайся, и начинай строить заново то, что сама же и разрушила.

– Мама, ты не понимаешь, назад пути уже нет. Он меня не простит.

– Если любит, простит. В любом случае он должен узнать, что станет отцом. Да, и ты себя изводить перестанешь. Просто честно с ним поговори.

Вечером подобный разговор случился и с отцом. Короче долго думать мне не дали, собрали меня в путь-дороженьку, и отправили восвояси.

Словно дежавю. Вот я приземляюсь в аэропорту Америки, вот моя сестра среди встречающих… Только на этот раз визга было в разы больше. Катерина, узнавшая от мамы о беременности, встречала меня так, словно я была из стекла:

– Ой, Олькин, осторожнее. Олюшка, вот, подушку под спинку положи. Оленька, тебе чего-нибудь хочется? Принести?

Боже! К концу вечера я была готова уже придушить её за такую заботу. Но перед этим я набралась решимости, и задала мучавший меня вопрос:

– О Тае новостей нет?