Стервятники

— Не бери к сердцу, просто я тот след всю дорогу искал, а ты думал лишь о задержании, — мягко улыбнулся сыщик и снял трубку зазвонившего телефона. — Слушаю вас внимательно.

— Здравствуйте. Можно попросить полковника Гурова?

— Здравствуйте, — ответил сыщик. — А кто его спрашивает?

— Человек, который располагает некой информацией об убийстве в деревне.

— Каком убийстве? — удивился Гуров. — У нас имеется три трупа в брошенной деревушке по Дмитровскому направлению. Но там вроде не убийство, а тривиальное отравление недоброкачественным алкоголем.

— Убийство, господин полковник, — ответил молодой мужской голос. — Вы это отлично знаете, я это тоже знаю, предполагаю, что знаю исполнителя.

— Это официальное заявление? — спросил Гуров.

— Агентурная информация. Я прошу вас о встрече, но не в кабинете, на нейтральной территории.

— Агеев, я согласен встретиться с вами на любой территории, в любой день и час, — сказал Гуров. — Но при одном условии.

— Говорите.

— Вы назначаете время и место, но приходите не один, а с друзьями. Минимум пять-шесть человек.

— А сколько человек придет с вами?

— Я буду один, молодой человек.

— Странно. — Толик замялся. — Давайте и встречаться один на один.

— Не пойдет, — отрезал Гуров. — Я не хочу получить пулю в затылок.

— Чем вы застрахованы, если я прибуду с компанией своих парней? удивился Толик.

— Количеством свидетелей. Одного человека можно убить и спокойненько скрыться. А уничтожить группу людей крайне сложно.

— Это мои люди...

— Не торгуйтесь. Я сказал. Они ваши люди, пока вы не поднимете руку на известного сотрудника милиции. Как только поднимете, ваши люди мгновенно превратятся в свидетелей прокуратуры.

Вы хотите встретиться. Согласен. Но только на моих условиях.

Разговор этот происходил около десяти утра. Сыщики, как обычно, сидели за своими столами, привычно поглядывая друг на друга.

В кабинет проскользнула секретарь Орлова Верочка, положила перед Гуровым телефонограмму и исчезла. Сыщик прочитал: "Сегодня в пять утра на территории рынка обнаружен труп сержанта милиции Вересаева. Смерть наступила в результате проникающего ранения, нанесенного в сердце. Удар колющим предметом под левую лопатку.

Время предположительно между часом и тремя ночи. Задержанных нет. Преступниками похищен пистолет Макарова".

Гуров почувствовал, что упала последняя капля. Сыщик передал телефонограмму Крячко, сухо спросил:

— Вы что молчите? Как говорится, семеро одного не боятся.

— Я думаю, — ответил Толик. — Не могу понять, в чем ловушка?

— Вы переоцениваете значение собственной персоны. Мне нет необходимости ставить вам ловушки. Я могу прислать за вами людей, поместить в изолятор на семьдесят два часа и разговаривать спокойно, ничем не рискуя.

— У вас нет никаких доказательств.

— Согласен. Но доказательств при любом раскладе и не прибавится. Мне надо остановить беспредел, я надеюсь при встрече с вами и вашими людьми объяснить вам некоторые прописные истины.

Гуров отлично понимал, время объяснений прошло, началась война на уничтожение.

— Клянусь, господин полковник, вы нас, обыкновенных пацанов, путаете с группировкой Капитана, — произнес Толик дрогнувшим голосом.

— Возможно, — ответил Гуров. — Из высокого кабинета плохо видно. Встретимся и объяснимся.

— Хорошо, — легко согласился Толик. — Подъезжайте к восьми в ресторан "Фиалка", вас встретят.

В кабинет тихо вошли Котов и Нестеренко, поздоровались, уселись за ничейным столом. Крячко молча передал им заключение экспертизы и телефонограмму об убийстве сержанта. После небольшой паузы Нестеренко сказал:

— Маньяки, хлебнувшие крови, и не могут остановиться.

Гуров сидел отвернувшись, смотрел в окно, думал: за все отвечу. И не министр меня будет судить, а друзья, мать, отец, я сам. А куда деваться? Он продумывал детали предстоящей операции, а Станислав вполголоса объяснял операм, что старшой сбрендил, собирается с молодой кодлой встречаться.

— Лев Иванович, извините, — сказал Нестеренко. — Если бы вы шли на встречу с крупным авторитетом или вором в законе, то приглашение свидетелей было бы тонким выигрышным ходом. Но вы собираетесь встретиться с отморозками. Они и так ни черта не думают, а в стае опасны десятикратно.

— Опасность — составляющая нашей профессии, — тихо добавил Котов. Повлиять на них словом невозможно, ваше имя для них — пустой звук или дополнительный источник раздражения.

Я в детстве тоже бил стекла и считал себя храбрецом, с возрастом прошло.

Они остановились в своем умственном развитии, обросли мышцами и оружием, сохранив максимализм и жестокость подростка.

Гуров рассмеялся, спросил:

— Как, Настя, наследник? Завтра они могут вернуться в свой дом. Я не Макаренко, никого перевоспитывать не собираюсь, плохой психолог, раз не знал, что ты, Гриша, умеешь говорить красиво.

Котов смутился, Станислав махнул рукой.

— Лев Иванович, порой мне кажется, что ты клиент института Сербского.

Ты собираешься совершить смертельный, совершенно бессмысленный трюк.

А страховать тебя будет герой-афганец?

Ты знаешь, о чем он мечтает? Я пойду к Петру и поломаю все к чертовой матери!