Стервятники Техаса

К востоку от Капитана дорога тянулась по пропыленной равнине и хорошо просматривалась из городка вдаль. Это очень ценили его жители: шерифы и приставы, как правило, приближались к Капитану именно с востока. Однако на западе местность становилась пересеченной. В миле от черты города обзор дороги прекращался. Вдалеке, на юго-западе, нависали над горизонтом мрачные контуры гор Сакраменто, сверкая верхушками на фоне отливающего сталью утреннего небосвода. Эти горы всегда служили прибежищем самым отпетым головорезам. Сначала здесь хозяйничали краснокожие, изукрашенные татуировками, потом им на смену явились bandidos в сомбреро, но ни разу дотоле эти угрюмые склоны не давали приюта таким отъявленным головорезам, как те, что объединились в шайку под предводительством таинственного Эль Браво. Большой Мак слышал о нем и прежде; говорили еще, что почти никто из живых не смог бы описать его внешность, — правда, все утверждали, что он был белым человеком.

Город остался позади и быстро исчез из виду. За исключением утлой лачуги мексиканского пастуха, в пяти милях к западу от Капитана, других следов обитания человека по дороге ему не встретилось. Еще через милю дорога нырнула в широкую щель каньона, прорезанного с севера на юг ручьем с милым названием «Нож для Скальпа», — теперь по обмелевшему руслу вилась едва заметная струйка воды. В трех милях за каньоном виднелась гряда холмов, за ними — скальный уступ, забравшись на который, дорога затем петляла к перевалу Семи мулов. В этом месте Ратнер и собирался устроить засаду. Большой Мак рассчитывал, что сумеет нагнать тяжеловесный фургон задолго до перевала.

Но в самом начале спуска по восточному склону каньона он резко осадил коня и выругался. На дне каньона лежало тело. Стало быть, Крошка не стал дожидаться перевала…

Через минуту Мак спешился. Пуля раздробила старику Эллису левое плечо. Раненый лежал без сознания. Однако, несмотря на то, что он к этому времени потерял уже немало крови, старое сердца стучало в груди ровным и четким боем.

Фургон исчез из виду, но не бесследно. Наверх шла колесная колея, а вглубь каньона спускались следы копыт одинокой лошади. Большому Маку не составило труда по этим приметам воссоздать картину случившегося. Как видно, о волчьих повадках Ратнер судил не понаслышке. Началось с того, что Чикота выстрелил в старика, — вероятно, даже не пытаясь ему угрожать. Лошади с перепугу уволокли куда-то фургон. Крошка скрылся в каньоне, прихватив с собой девушку и, разумеется, жалкие сбережения ее отца.

Мак остановил кровотечение, перевязав рану цветным носовым платком. Он приподнял старика, который так и не пришел в сознание, положил его поперек седла, развернул своего мерина и повел его назад. Сапоги с высокими каблуками подворачивались на кремнистых камнях, заставляя ковбоя то и дело сыпать потоками брани. Не скоро он добрался до хижины пастуха, стоявшей в миле от каньона. Мак снял раненого с седла, внес его в хижину и осторожно уложил на койку. Хозяин, старый мексиканец, взирал на него с непроницаемым выражением.

Мак на его глазах достал их кармана десятидолларовую банкноту и разорвал ее на две части. Одну половину он отдал пеону.

— Если к моему возвращению он будет жив и здоров, заберешь у меня вторую половину, — пояснил Мак. — А если умрет, лучше не пытайся попадаться мне на глаза. И еще. В каньоне должен находиться фургон с упряжкой лошадей. Пошли кого-нибудь из своих рабочих, пусть приведут его сюда.

— Si, senor, — ответил мексиканец. Он тут же занялся раненым; в жилах его текла густая примесь индейской крови, и его познания в хирургии вследствие этого были несколько поверхностными, зато весьма действенными.

Мак, не теряя времени, влез в седло и поскакал обратно в каньон. Крошка даже не пытался запутать следы. В Капитане не существовало власти закона. Может статься, кто-то из тамошних жителей, увидав, как он похищает девушку, и попытался бы за нее вступиться, но никто из них не пожелал бы отправиться на его поимку в самое логово разбойников — в горы Сакраменто.

Отпечатки лошадиных копыт по прямой уходили вглубь каньона. С каждым шагом стены ущелья делались выше и круче. След растянулся на три мили, но в конце концов свернул в узкую лощинку, которая вывела Мака на выжженную песчаную террасу, захваченную с обеих сторон в тиски гор. На южном краю уступа сидели грифы. При появлении всадника они тяжело захлопали крыльями и поднялись в воздух. Он не нарушил их трапезы. Хищники терпеливо дожидались, когда лакомство поспеет.

Минуту спустя Большой Мак склонился над немощным телом Крошки Чекоты. Пуля настигла негодяя на открытой местности, и судя по неровной полосе крови, растянувшейся по песку на несколько футов, последние силы Крошка употребил на то, чтобы переползти в тень большой скалы.

Рана располагалась в груди около сердца. Глаза его горели. С каждым натужным вздохом на посиневшие губы выступала кровавая пена.

Большой Мак уставился на Крошку тяжелым взглядом, в котором не было ни тени сострадания.