Стержень обороны

– Да я понимаю, что нужно помалкивать… – Карина была явно растеряна. – Но хоть маме, родителям…

– Родители и так узнают, из радиосообщения. У вас радио есть?..

– Конечно.

– Ну, вот пусть слушают. – Алексей немного помолчал. – Все, Карина, будет возможность – свидимся. Но знай, я люблю тебя.

Алексей еще долго стоял и смотрел на пассажирский пароходик, который шел на Северную сторону, увозя Карину. Девушка стояла на корме и неотрывно смотрела на него. Потом вдруг взмахнула рукой – как чайка крылом. В сумраке июньской ночи остался только лишь ее размытый белый силуэт, подсвеченный ходовыми огнями парохода.

Алексею вдруг вспомнились щемяще-пронзительные стихи Редьярда Киплинга:

Серые глаза – рассвет, Пароходная сирена, Дождь, разлука, серый след За винтом бегущей пены.

Черные глаза – жара, В море сонных звезд скольженье, И у борта до утра Поцелуев отраженье.

Синие глаза – луна, Вальса белое молчанье, Ежедневная стена Неизбежного прощанья.

Карие глаза – песок, Осень, волчья степь, охота, Скачка, вся на волосок От паденья и полета.

Нет, я не судья для них, Просто без суждений вздорных Я четырежды должник Синих, серых, карих, черных.

Как четыре стороны Одного того же света, Я люблю – в том нет вины – Все четыре этих цвета.

Но Алексей знал точно – он любит только эти, янтарно-карие, с миндалевидным разрезом глаза удивительной девушки. Увидятся ли они вновь, кто знает… Завтра – война.

Глава 6 22 июня 1941 года – Севастополь

Вернувшись загодя на 35-ю батарею, Алексей принял доклад у дежурного офицера – это оказался командир второй орудийной башни лейтенант Александр Конякин. Как всегда, происшествий не было, все спокойно. Все вахтенные находились на своих местах. Еще вчера Алексей приказал зенитчикам перейти на усиленный режим несения службы.

– Личный состав вернулся из увольнительных к вечерней поверке.

– Приказываю личному составу батареи перейти в готовность номер два. Зенитчикам и связистам – принять боевую готовность № 1. Подать снаряды в количестве двух боекомплектов из погребов к зенитным орудиям. Свяжите меня с командирами батарей прикрытия.

– Есть, товарищ комбат, – несколько озадаченно ответил дежурный лейтенант Конякин.

Алексей прошел к себе в командирскую каюту. Не раздеваясь, лег на заправленную койку, чего никогда себе не позволял. Уставившись в потолок, он думал… Великая Отечественная война накатывала, словно угловатый немецкий «панцер» на передовую линию окопов. И в этих окопах был он, его бойцы на батарее, еще почти сто пятьдесят миллионов советских людей, и среди них – Карина. Из них более сорока миллионов так и останутся лежать на жестоких полях сражений, погибнут под бомбами гитлеровских стервятников, сгорят заживо, умрут с голоду… Появилось желание достать ТТ из кобуры и застрелиться на хрен. Но нельзя – это малодушие. Тем более что он сейчас командир одного из ключевых элементов всей обороны Севастополя – 35-й бронебашенной береговой батареи. А это значит – стоять насмерть!

Он не заметил, как уснул. Алексею снился заснеженный Донецк в декабре 2014 года – в первую зиму необъявленной войны, залпы орудий, взрывы артиллерийских снарядов «укропов» практически в центре города, мигающий свет в квартире. Потом – он уже на позиции, наводит трофейную, отбитую, или, как тогда говорили, – «отжатую» у украинских карателей гаубицу Д-30. Крутит маховик вертикальной наводки – по собственным расчетам, которые выполнял второпях, на листках в клеточку обыкновенной ученической тетради. А рядом сколотые скрепкой распечатанные на принтере листки баллистических таблиц. И вот он наводит орудие. А рядом еще три такие же гаубицы поднимают к серому небу стальные хоботы 122-миллиметровых стволов, увенчанные «коронами» дульного тормоза.

– Залп!

Громовой грохот выстрелов, откат – нормальный. Из открытых затворов со звоном вылетают дымящиеся гильзы. Подносчики передают очередной снаряд и гильзу метательного заряда. Продолговатые стальные тела исчезают в казеннике.

– Затвор закрыт!

– Координаты прежние!

– Залпом – огонь!

Снова грохот выстрелов сливается в один громовой рокот, гаубицы «выплевывают» навстречу «желто-блакитным» карателям со свастикой, трезубцами и двойными молниями очередную порцию стальной смерти.

* * *

Разбудил комбата начальник связи младший лейтенант Василий Афанасенко. Алексей мгновенно вскочил от легкого стука в дверь каюты. Его всегда удивляла эта особенность на войне – просыпаться сразу от легкого стука или когда тормошат за плечо. И при этом совершенно спокойно спать под близкую орудийную канонаду.

– Что там, лейтенант? – машинально спросил Алексей, поправляя китель. Хотя уже и так прекрасно знал, что случилось.

– Радиограмма из штаба флота – объявлена готовность № 1.

– Который час?.. – Алексей машинально глянул на светящиеся стрелки своих «командирских».

– Ноль-одна восемнадцать. Радиограмма передана в час пятнадцать.

– Понял. – Алексей надел ремень с кобурой, поправил китель, взял фуражку. – Дежурного ко мне.

– Есть!

– Дежурный, лейтенант Конякин по вашему приказанию…