Стяжание Духа Святого в путях Древней Руси. Оптина Пустынь и ее время

Исполняется последняя заповедь блаженства: “Блажены вы есте, егда поносят вам и изженут и рекут всяк зол глагол на вы лжуще Мене ради”. При этих словах что то острое кольнуло в сердце, и стало тяжело; но батюшка смотрел бодро. На вокзале были уже монастырские лошади. Нас встретил эконом монастыря с золотым наперсным крестом. Он сел с батюшкой, а я в следующий тарантас с батюшкиным келейником. Еще было далеко до монастыря, как там уже начали перезванивать во все колокола. Батюшка сразу пошел в церковь. Тут собралась вся братия. После молебна батюшка приветствовал всех и пошел осматривать помещение. При осмотре он везде нашел упущения и даже разорение. Гостиница была не устроена. “Что же мне делать, — говорит батюшка, — где же я помещу приезжающих богомольцев?” И вот он велел мне и келейникам ехать в город и купить кроватей, материала для матрацев и подушек и сшить их. “Денег, — говорит батюшка, — у меня нет, но найдутся добрые люди, поезжайте”. И вот — дивное дело. Мне, человеку в студенческой форме, дают и кровати, и материал без всякого разговора, с полной готовностью, и без копейки денег. Правда, был со мной келейник батюшкин, но его и меня никто не знал. По приезде в монастырь я принялся шить матрацы и набивать их волосом и работал целый день. Так как гостиница была не устроена, то я помещался в квартире батюшки. Батюшка сам был вместо будильника: в 12^1/2 ч. ночи он приходил и будил меня и заставлял вместе с келейником читать полунощницу и монашеские правила. Это продолжалось часа два. Потом я опять ложился. Но в 5^1/2 часов батюшка опять меня будил, чтобы я собирался с ним вместе к ранней обедне. Так продолжалось около недели. В первое время было очень много работы, и я исполнял роль келейника, убирал комнаты, проветривал. Большие реформы произвел батюшка и во внутреннем строении монастыря. Установил обязательное посещение церковных служб, и сам являлся примером. Раньше и в трапезную не все ходили, а иеромонахи и не заглядывали. Имели при келиях свои кухни. Эконом, так имел повара. Батюшка запретил готовить что-либо на дому, и должны были все есть общую пищу и в определенное время. Когда батюшка пришел по звонку в трапезную, все простые монахи удивились, что он так близок к ним. Пища была невозможная. Щи были из прелой капусты и рыбы с запахом. Эконом не пришел в трапезную, но батюшка послал за ним послушника и заставил его есть обед из тех продуктов, которые тот покупал. Эконом отворачивался, а батюшка его уличал. Недаром эконом носил шелковые рясы, и в его комнате можно было увидеть золотых рыбок. “Как можно, — говорил батюшка, — давать такую пищу, такую заразу”... Сразу весь дух монастыря переменился. Батюшка позаботился об одежде и пище монахов, и монахи, увидя такое отеческое отношение настоятеля, не чуждались его, но приходили, с любовию и доверием открывали ему свои души; а он начал их врачевать Был там один алкоголик иеродиакон; благодаря любви и стараниям батюшки он умер как великий христианин. Батюшка своим смирением его возродил. И вообще через два месяца монастырь стал неузнаваем. Много рабочих из Коломенского завода стали приходить к батюшке искать утешения. [Батюшка хотел открыть в]560 монастыре школу и обучать детей рабочих христианской жизни. Но не суждено было этому осуществиться.