Стяжатель

Развернувшись от напрягшегося Йоши, я увидел перед собой слабо улыбающуюся женщину лет пятидесяти в деловом костюме и с короткой стрижкой, которая слегка мне поклонилась. Я ответил ей тем же.

— Мотосуба Кимико, исполнительный директор компании «Санрайз», — представилась она, — Я следила за вашей встречей через камеру и, кажется, пришла в самый нужный момент.

— Что вы имеете в виду, тетя? — недовольно пробубнил Йоши.

— То, что проект, который предлагает Кирью-сан, подразумевает весьма деятельное участие всех сторон, — кольнула его снисходительным взглядом женщина, — А ты пока, кроме имени и денег своей семьи, на стол ничего положить не можешь. Но это не страшно, куда хуже то, что и не хочешь. А это не в интересах семьи Мотосуба, Йоши. Предлагаю поговорить втроем, раз уж конференц-зал освободился.

Внезапно всё стало куда интереснее и перспективнее. Кимико изначально питала немного надежд на меня, но увидев выкладки, поняла, что речь идёт о серьезном инновационном проекте, сулящем хорошую прибыль. Кроме того, была ситуация с её племянником, которому «уже давно нужно было хорошенько уяснить, что из себя представляет нормальный восемнадцатичасовой рабочий день». Иначе, мол, в порыве откровенности поведала мне женщина (при дико покрасневшем Йоши), отдавать племянника китайцам будет совсем стыдно и потерей лица. Поэтому, Кирью-сан, как ты смотришь на заключение соглашения между тремя сторонами, где финансирование и прочая поддержка со стороны семьи Мотосуба будет…

Результатом переговоров было следующее: если я смогу на следующих выступлениях убедить подчиненных Мотосубы Кимико (и приглашенных специалистов) в достаточной базе для старта проекта, то ему будет дан ход и полная поддержка на уровне всей семьи. Если мы, конечно, договоримся. Сам же Йоши будет назначен генеральным директором новой компании, но на испытательном сроке и от лица семьи. По итогам года работы компании, при условии, что он будет полностью справляться со своими обязанностями, семья передаст ему контрольный пакет акций и дистанцируется от бизнеса. Разумеется, там будут дополнительные условия насчет работников и исполнителей, предоставленных семьей, но это уже будет не моя головная боль.

В целом, все получат то, что хотят или заслуживают, без дополнительных рисков.

На подобное предложение я немедленно согласился, про себя отметив подготовить ряд мер на всякий пожарный. Вариант в будущем, что Мотосуба попытаются полностью исключить меня из уравнения, был равен ста процентам, это, всё-таки, бизнес, к тому же международный с самого старта, но против этого уже был готов ряд решений. Договорившись о следующей встрече, я, наконец-то, смог уйти.

Какая насыщенная жизнь. Утром я выбиваю зубы бандитствующим старшеклассницам, а после обеда провожу презентацию в офисе перед финансистами. А ведь скоро еще турнир. Всё станет куда веселее. Хорошо хоть есть свободное посещение школы.

Чтобы не терять остаток дня просто так, я решил наведаться к Хиракаве, чтобы с ней, наконец-то, нормально поговорить. Отложить визит еще ненамного значило бы вновь подвергнуться сексуальной атаке, после которой девушка засыпает как удовлетворенный пьяный матрос, а этого мне не хотелось. С одной стороны, конечно, удобно теперь иметь такой, хм, безотказный вариант, с другой… нет.

Тем не менее, все вышло так, как будто мы не виделись недели две. Открыв дверь, девушка молча вцепилась в мой пиджак, затаскивая внутрь, а затем, даже не озаботившись закрыться, начала лихорадочно срывать с себя майку, рыча себе под нос что-то полубезумное. Это уже было совсем ненормально, поэтому, скрутив девчонку (благо та поначалу думала, что её уже загибают в нужную позицию), я сноровисто замотал добычу в футон, перехватив его проводом от удлинителя. Та, ощутив свою скованность и незаполненность, начала натуральным образом рычать и извиваться, пытаясь освободиться.

К счастью, японские девушки тоже люди, а поэтому носят носки. Один из них, небрежно валяющийся на полу, я и запихал Асуми в рот, чтобы она не смущала соседей. А затем сел перед ней, внимательно наблюдая за жующей носок хафу.

Сказать, что Хиракава Асуми проявила недовольство от происходящих в её жизни изменений — было не сказать ничего. Девушка натурально взбесилась вторично, аж подпрыгивая в футоне и пробуя его на разрыв. Она безостановочно жевала носок и смотрела на меня с такой ненавистью, что утренние школьницы-бандитки, известные своей жестокостью, обмочились бы при виде взгляда этих синих глаз. Безостановочные прыжки, совмещенные с рычанием, слезами, соплями и жеванием носка длились минут десять, после чего девушка выпучила глаза, шумно и часто задышала носом, а затем обмякла, падая в обморок. Правда, продемонстрированное мне однозначно показало, что перед тем, как лишиться сознания, девушка испытала мощный оргазм.

Вот это уже было совсем неестественно. Тут нужно было принимать меры.