Стяжатель

В последние время старым кланам якудза, таким как Сенко-гуми, жить стало куда как тяжело. Репутация — это всё, а когда её постоянно портят выскочки из новичков, бандиты, да эксперименты их дорогого правительства, доходы становятся совсем нерегулярными. Крышевание лавочек и фестивалей многое может дать? Нет. Еще Злой Йадо откинул коньки потому, что они с отчаяния попытались ввинтиться в чужой бизнес.

Ну, отчаяние это сильное слово, конечно, но живется им не так уж и сладко, тем более что взятые на себя обязательства, даже не оплачиваемые, выполнять нужно. И хотя именно из-за косяка их парней Такао Кирью избил трех сукебан прямо на глазах у всей школы…

— У меня в планах было поучаствовать лишь в одном бою, — прямоугольные очки Акиры холодно блеснули в свете вечернего фонаря.

— А старик не просит тебя участвовать дальше, — ровно проговорил Огава, внутренне морщась, — Он лишь просит передать, что есть возможность заработать. И тебе и нам. Ставки там будут — закачаешься. Миллионы будут летать туда-сюда. Транслироваться эта муть будет много куда. Вникаешь?

— Вникаю, — спокойно и задумчиво кивнул гений, бросая мимолетный взгляд на молчаливо стоящего Жирного, делающего вид, что наблюдает за очень интересными голубями, — И какие условия предлагает оябун?

«Оябун. Не дед, не Конго», — довольно подумал Огава, — «Молодец, парень, не выжимается»

— Десять процентов от нашего выигрыша, — объявил он, тут же добавляя, — и сто процентов от тех денег, что ты поставишь через нас сам. Условие одно — только на победу. Только на свою победу.

— … разумно.

Сенко-гуми может быть небольшое, может быть относительно слабое, но не на своей территории. Защититься от чужих интересов они смогут. Одиночке да, такому выигрывать опасно, но никто не удивится, если якудза поставят на победу человека, тесно с ними связанного. Другой вопрос, что подписывать своего родственника на подобное… ну, как-то не очень. Тем более, в тайне от другого, который явился в страшном душевном расстройстве и вывалил на старика Конго всё, чем его озадачил молодой внук.

Конечно, они не настаивают, но мысли Огавы и Конго частенько совпадают, а уж насчет Акиры они были уверены стопроцентно — дай тому возможность прирезать кого-нибудь легально, пусть в маске, но за деньги, то этот высокий очкарик обязательно согласится. Вовсе не потому, что кровожадный, или там сволочь, или так деньги любит, нет…

Согласится просто потому, что обожает экономить время. Больше всего на свете. А зашибить кучу денег, одновременно подравшись — против такого Акира Кирью просто не устоит!

— Предварительно я согласен, — проговорил, наконец, молодой Кирью, а затем пронзительно на них взглянул, — Какие ограничения по сумме, которой я могу участвовать?

«Ох», — только и пронеслось в голове сятейгаширы, — «А какие⁈ Оябун! Ты мне ничего не сказал!»

Кто его знает? Сейчас назовешь сумму покрупнее, а он возьмет и достанет! И что потом делать? Как в глаза старику смотреть⁈ Ну нафиг, аккуратнее, Огава! Аккуратнее!

— Предварительно, — попытался Огава принять солидный вид, — Десять миллионов. Но я уточню.

— Чем раньше, тем лучше, — кивнул человек, убивший сегодня беспомощного инвалида, — Мне нужно будет время на сбор денег.

Жирный лишь гулко сглотнул, ставя метафорическую точку в этих очень странных переговорах.

Глава 8 Дорога в ад

Человек, которого прозывают Хигу Годаэмон, жил в чем-то, напоминающем потрепанную жизнью автомастерскую. Напоминающем лишь потому, что вокруг логова чемпиона крутилось немало крепких парней, составляющих то ли его банду, то ли секту, я с первого взгляда не понял, но к охране своего кумира или босса они относились ревностно… в отличие от починки автомобилей. Задержав меня и мою спутницу, эти мрачные и настороженные парни пошли докладываться Годаэмону, вскоре вернувшись вместе с ним. Видимо, этот заслуженный боец не захотел, чтобы женщина со стороны видела, что творится в его берлоге.

— Знакомьтесь, — сухо произнес я, — Это Кумасита Оюки, преподаватель в старшей школе Аракава коу-коу-гакко. Она великодушно согласилась помочь вам, Годаэмон-сан.

— Великодушно, да? — хмыкнул чемпион подпольных боев, разглядывая напуганную толстенькую женщину, совершившую чересчур низкий поклон. Её трясло так, что мрачный здоровяк, представший перед нами в домашней одежде, пробурчал успокаивающе, — Вам ничего не грозит, Кумасита-сан. Мы гораздо добрее этого парня, а он гораздо хуже вас, как преподаватель, это я точно знаю. Знаете, что он сделал в свой первый день? Он швырнул стул мне в голову!

Несмотря на всё происходящее в жизни бедной учительницы (то есть, когда она вчера пришла домой и обнаружила у себя там некоего Акиру Кирью, решившего, что женщине пришло время платить по счетам), подобная новость о брошенном стуле заинтересовала Кумаситу достаточно, чтобы оживленно начавший болтать Годаэмон спокойно увлек её в сторону ближайшей забегаловки, оставив меня играть в гляделки с его подчиненными. Достав книгу, я прислонился спиной к ближайшему забору. Мне нужно было дождаться его возвращения.