Стяжатели

— Любуюсь! — быстро ответил Верезов. Чуть-чуть быстрее, чем следовало бы. Но Марина не обратила на это внимания, комплименты всегда доставляли ей удовольствие. — Видите ли, я по роду своей деятельности целые дни беседую с людьми весьма преклонного возраста. И вдруг мне так повезло… Вместо старушки Барановой — вы! Извините, я вас задерживаю? Вы собирались уходить? — Он посмотрел на меховую шапочку, эффектно оттенявшую ее волосы.

— Ах, это?.. — Марина сняла шапочку, небрежно бросила на диван. — Просто примерила. Нет, я никуда не собираюсь. У меня есть еще минут пятнадцать. Потом поеду на репетицию.

— Вы артистка? — В голосе Верезова восторг и удивление. — О, пожалуйста… где, когда я могу увидеть вас на сцене?

— Почти ежедневно в новом эстрадном обозрении. У меня там небольшая роль, но главреж обещал, что в следующем сезоне я получу кое-что поинтереснее.

— Вы любую роль можете провести с блеском, я убежден! Зрители, наверно, с ума сходят, как только вы появляетесь на сцене! — Верезов видел, что самая беззастенчивая лесть принимается Мариной вполне благосклонно и поэтому не давал себе труда придумывать что-нибудь потоньше. Мысль его работала сейчас только в одном направлении — как выяснить, знакома ли она с Павловым и если знакома, — какие у них отношения. Ведь именно это интересует Дегтярева.

Заметил, что Марина то и дело поправляет на пальце кольцо. — «Стоящее колечко. Уж не подарок ли Павлова?».

— У вас новое кольцо? Изумительное! В жизни не видел ничего красивее…

— Мне тоже нравится. Жемчуг и алмазы очаровательны. А как вы догадались, что оно новое?

— Вы все время на него поглядываете. Точно, как моя сестричка. Когда муж подарил ей кольцо, Настя вертела его на пальце и любовалась им целый месяц! — соврал Верезов, у которого никакой сестры и в помине не было.

— Значит мне предстоит это занятие еще по крайней мере три недели! Потому что всего семь дней назад я получила кольцо в подарок от моего… друга.

«Не Павлов! Семь дней назад он был еще в Туле. Если б отправил оттуда, кольцо засекли бы так же, как деньги. Да и вообще ерунда! Кто посылает драгоценности почтой!»

— У вашего друга великолепный вкус…

— Да, он всегда дарит мне прелестные вещи, — говоря это, Марина посмотрела на что-то, что находилось за спиной Верезова.

Верезов оглянулся и увидел на туалетном столике портрет.

— Это — он?!

— Ревнуете? — Марина кокетливо улыбнулась. — Не рано ли?

— Смею ли я ревновать, — пробормотал Верезов. — Вы недосягаемое для меня божество. Уж одно то, что вы снизошли до беседы с маленьким, ничем не примечательным работником собеса, для меня счастье. Сегодняшний день я буду помнить всю жизнь! А он, ваш друг, — он тоже артист?

— Не угадали, — рассмеялась Марина. — Он инженер. — Ей этого показалось мало, и она поспешила добавить. — На большой руководящей работе в Строительном тресте.

«В Стройтресте?! — чуть не вскрикнул Верезов. — Но кто он, кто?! Не спрашивать же фамилию у Марины, она может насторожиться. И так чертовски переигрываю. Не будь она самовлюбленной дурой, давно бы заподозрила неладное!»

Теперь Верезов сидел как на иголках, ища благовидный предлог, чтобы скорее уйти. С трудом скрыл радость, когда Марина сказала:

— Жаль, что вы не дождались Варвару Семеновну. Она должна вернуться с минуты на минуту. Но мне уже пора. Я не могу опаздывать на репетицию.

Выйдя от Марины, Верезов из ближайшего автомата позвонил Дегтяреву. Ему сказали, что Кирилл Михайлович у прокурора. Освободится через час. Просил передать, если Верезов позвонит, чтобы к этому времени он приехал в прокуратуру.

— Приеду!

Повесил трубку. Догнал подходивший к остановке автобус. Скорее в трест! За час он успеет просмотреть личные дела руководящих работников. Среди них будет фотография того, кому предназначались деньги, посланные Павловым из Тулы! Того, чей портрет стоит на туалетном столике Марины…

— Почему господь бог, даруя женщине красоту, так часто отнимает у нее разум? — пробормотал Верезов.

— Вы что-то спросили, молодой человек? — повернулась к нему соседка.

— Нет. Ничего. Извините.

Автобус остановился, и Верезов соскочил с подножки. Издали увидел здание треста, бросился к нему почти бегом. Ветер бил в лицо, вздымал снежную пыль с тротуаров, заставляя ниже нахлобучивать шапки, выше поднимать воротники. Но Верезов не замечал ни ветра, ни мороза. Ему было жарко и весело. К великому удивлению прохожих, он вдруг запел: «Кто весел, тот смеется, кто хочет, тот добьется, кто ищет — тот всегда найдет!»

* * *

Когда Верезов приехал в прокуратуру, Дегтярева там уже не было — его вызвали в райком.

Подождав немного, Верезов вынужден был уехать:

— Куча неотложных дел! — сказал он Карпову, прощаясь. — Сам расскажешь Кириллу Михайловичу.

— Ладно. Представляю, как он удивится! Кто бы мог подумать…

— А может, и не удивится. Может, он давно догадывается. Будь здоров, Валерка. Вечером позвоню.

Верезов был прав — Кирилл не удивился.