Стяжатели

Когда под аплодисменты собравшихся Федор, приодевшийся по такому случаю в пальто и вязаную шапочку с надписью на английском, сдернул шелковое покрывало, то все увидели доску, которую сам Самохвалов успел изучить до мельчайших подробностей. После открытия доски вернулись на трибуну. Немыкин предоставил слово Ефиму Лаврику, который пообещал всё сделать для того, чтобы центральная районная библиотека, отныне носящая имя замечательного русского поэта Самохвалова, стала настоящим центром культурного воспитания граждан. Поэтому он попросил княж- чан почаще бывать в библиотеке, которая вскоре пополнится новыми книгами местных авторов.

После Лаврика выступили члены писательского Союза; представитель Совета ветеранов; военный комиссар района в звании подполковника, говоривший о том, что новые книги местных авторов помогут в формировании личности подрастающего поколения, а значит, обеспечат достойный призыв молодых княжчан в ряды Вооруженных Сил.

Подводя итог выступлениям, Немыкин объявил митинг закрытым и пригласил собравшихся во Дворец культуры на концерт, бесплатно проводимый для жителей Княжска в рамках торжественных мероприятий. Подмерзнув, молодежь толпой хлынула глазеть на московских артистов. Лишь пенсионеры не спешили идти на бесплатный концерт, резонно считая, что он никуда не денется, а обещанные наборы могут уплыть неизвестно в чьи руки. Пенсионеры, наверное, долго дожидались бы неизвестно чего, если бы не подошедший Федор, начавший разбирать трибуну и шепнувший старикам:

— Ничего не дождетесь, а идите на концерт — хоть чего–то получите на дармовщинку!

Федору сперва не поверили, но потом все–таки послушались, без толку потолкавшись около опустевшей трибуны, но не все. Кое–кто решил ударить по разливному пиву и отправился в привокзальный подвальчик, носивший официальный статус закусочной. Цены в ней держались удивительно низкие, редко когда поднимались, и поэтому все княжс- кие выпивохи уважительно называли закусочную на свой лад: «У Лаврика»; пошло это еще с тех давних пор, когда нынешний глава районной администрации сам стоял за прилавком в этом славном торговом заведении. После него, когда он ушел на повышение, это место заняла тихая и неприметная женщина по имени Эсфирь, или просто Фира, с улыбочкой на черных глазах торговавшая паленой водкой.

Открыв торжественную часть концерта, на котором местный хор исполнил гимн города Княжска, автором которого являлся главный виновник сегодняшних торжеств, — и он сам, и гости по одному перетекли в комнату за сценой, действуя в соответствии с привычной схемой: первый ряд зрительного зала — приветственное выступление со сцены — заветная комната, где на широком столе переливались цветами радуги бутылки, приготовленные на аперитив, и возвышались широкие блюда с закусками. Все — чиновники, освободившиеся артисты, директор Дворца — поздравляли Антона Тимофеевича за прекрасное начинание, за умение вовремя найти подобающую его искрометному таланту нишу, заполнение которой, непременно, поднимет развитие культуры в районе на новую высоту, недосягаемую многими. Самохвалов, конечно, отличал лесть от искренних чувств, но по опыту знал, что без нее не обойтись. Главное, чтобы она не переходила разумные рамки. Для этого он тактично и умело осаживал какого–нибудь рьяного человечишка из местных, и присутствующие не могли не оценить благородство Антона Тимофеевича.

Аперитив, конечно, для того и придуман умными людьми, чтобы возбудить аппетит, но все сдерживали его, зная, что предстоит банкет в ресторане. Лишь губернский специалист, сказав, что губернские дела не позволяют ей продолжить празднование, смело подошла к блюду и долго не отходила от горы мясной нарезки. И все с пониманием, даже сожалением смотрели на важного губернского специалиста, даже собрали пакет на дорожку, чтобы ее объемное тулово не обмякло за время пути. Во всем этом виделся явный перехлест и издевательство, но такой подхалимаж со стороны подчиненных Само- хвалову даже нравился, потому что он сразу невзлюбил эту противную тетку, имя которой никак не мог запомнить. Пока ей собирали пакет в дорогу, ему казалось, что губернатор для того и послал ее, чтобы она крохоборничала. «Вот приедет в губернию и поделится с ним, оба нажрутся на халяву!» — издевательски думал Самохвалов и открыто улыбался.

Конечно, ирония иронией, но Антону Тимофеевичу действительно хотелось увидеть губернатора, познакомить его с женой, тем самым открыть дорогу к знакомству семьями. По предварительному плану, Ольга Сергеевна должна была присоединиться к мероприятиям в ресторане, но теперь нужда в ней отпала, если губернская тетка даже не соизволила почтить вниманием дружеское застолье. Поэтому когда Самохвалов проводил тулово, то, переезжая из Дворца культуры в ресторан, позвонил жене и печальным голосом сказал:

— Ольга Сергеевна! Всё отменяется. Вскоре буду дома! Что? Объяснения потом, потом, дорогая!