Стяжавшая любовь. Том III

Во Владимирском соборе служил замечательный пастырь – протоиерей Николай Фаддеев. Он не был настоятелем, но считался старшим священником. У него было много духовных детей, он был также и моим духовным отцом. Он очень чтил Матушку и неоднократно говорил мне: «Слушай ее! – или, – Как Матушка говорит, так и поступай». Я знаю, что он бывал у матушки Алипии, и также неоднократно посылал меня к старице за советами. Помню, что он попросил меня задать старице вопрос – жениться ли его сыну на той девушке, к которой он хотел свататься или нет? И по благословению старицы сын батюшки женился, очень славная оказалась девушка. И так было много раз, суть вопросов отца Николая я уже не помню, но всякий раз батюшка с благоговением относился к тому, что советовала ему старица.

За три недели до Чернобыля Матушка спросила меня: «Видишь, иконы блестят?» Конечно, я смотрела, но ничего не видела, потому что это было предсказание. Матушка очень переживала и до аварии, и после, много на эту тему говорила, предупреждала нас. А после аварии Матушка была одета во все черное, и говорила: «Живу болями других». Ей, как великой прозорливице, было известно страдание людей, поэтому она так сказала. Многие приходили к ней в эти тяжелые дни в поиске совета и утешения, руководства и наставления – как и что делать, как жить.

Пришла также я за советом – что делать? Уезжать или не уезжать? Люди, находившиеся у Матушки, также обратились к старице с подобным вопросом. «Нет! – был ее строгий ответ, она никого не благословила уезжать. – Вы не зараженные, крестите все, пейте и кушайте все, вас не коснется радиация».

Это благословение в то время показалось бы несерьезным человеку нецерковному. Настолько невероятным представлялось то, что жизнь в Киеве когда-то продолжится по-прежнему. Все были настроены уезжать. Чтобы остановить это массовое бегство, нужно было иметь особое дерзновение от Господа, особую благодать, потому что речь шла об очень серьезных вещах, она затрагивала жизнь людей, их здоровье. Никто не мог предугадать, как все повернется. И теперь, когда Киев оправился от тяжелейшей раны, когда он живет снова прежней обыденной жизнью, это еще раз подтверждает духоносность нашей незабвенной матушки Алипии.

После некоторого времени Матушка рассказывала мне, как поднималась на крышу своего дома и замазывала щели дымохода.

– Матушка, да я бы это сделала, как же вы туда забрались?

– Ты не сумел бы, – следовал ответ.

Я поняла, что это была притча, иносказание, что не труба ее домика нуждалась в починке, потому что видимых причин для ремонта не было. Это было юродство, в котором Матушка показывала, что она закрывает брешь, через которую идет утечка радиации, молится о быстрой ликвидации аварии.

Однажды прихожу – Матушка веселая, радостная, встречает с такой любовью, и говорит: «Я молился, чтобы ты пришел, чтобы сегодня были только сроднички мои у меня». А я думаю: «Господи! За какие же такие дела я окаянная попала в число сродничков старицы?» Вошла, а там и Мария, Матушкина служница. Оказывается, это был день Матушкиного рождения. Слава Богу, что я удостоилась побывать у нее в этот день. Матушка нас угощала, беседовала, и так тот день мы провели втроем, никто больше не пришел. Потом благословляет меня, дает в пакетик всего-всего и говорит: «А это неси деткам – скажи, Баба передал».

Когда у меня под рукой образовалась опухоль, я пришла к Матушке.

– Матушка, я ходила в больницу, сказали, что нужно резать.

– Да? Тебе так сказали? – Матушка улыбнулась, как бы выражая сомнение.

– Да, Матушка.

Потом я снова обратилась с наболевшим вопросом к старице:

– Матушка, а мне лечь в больницу?

– Нет, не надо тебе в больницу. Они не знают, как это лечить.

Она положила руку на мою опухоль, перекрестила, помолилась. Матушка пригласила меня прийти еще, и сказала даже, что я могу у нее переночевать. В эту ночь я не осталась. Нужно было поехать домой, предупредить домашних, чтобы дети не волновались. И примерно через неделю я собралась к Матушке с ночевкой. Старица постелила мне там, где у нее лежали узлы, стояла кровать. «Ложись, отдыхай», – благословила старица, а сама встала на коленочки. На столе у нее с одной стороны стояли иконочки, с другой книги, Евангелие. Под рукой у меня очень болело, но благословением старицы я уснула, утомленная острой болью. Среди ночи проснусь, смотрю на Матушку – она стоит на коленках, и тут же поворачивает голову в мою сторону.

– Ну, ведь уже не так болит?

– Да, Матушка, легче уже.

– Спи, спи…

И я опять засыпала. Так и проспала до утра. Матушка все молилась, не спала ни минуты. Сколько я не открывала глаза, видела ее стоящую перед столиком.

– Матушка, я уже буду вставать? – спросила я утром.

– Ну, вставай, вставай.

Своей жизнью я обязана Матушке. Она взяла на себя все мои проблемы, тяжкие недуги.

Как же ей трудно было с нами – каждого вымолить, утешить, взять под свой молитвенный покров. Сама, будучи слабенькая здоровьем, Матушка несла этот крест. Я как-то спросила ее, не понимая всей серьезности того, что спрашивала: