Стигма ворона

Наконец Эш увидел небольшое хмурое строение с черно-серыми каменными стенами и крошечными решетчатыми оконцами, Эш почувствовал, как мгновенно похолодели его руки.

Сейчас еще можно было остановиться.

Он понимал, что если зайдет дальше, то возврата уже не будет.

Вот только он не хотел останавливаться.

Этот город получит свою кару, а убийцы детей — возмездие.

А приговоренные к медленной и мучительной смерти под бряцанье праздничных кружек примут от его рук легкую и быструю казнь.

Конечно, это не тот поступок, которым можно гордиться. О таком никогда не рассказывают своим детям. Такое молча запивают в питейных крепкой настойкой и видят годами во сне, пока это воспоминание не вытеснят своей горечью другие.

Но никто не выигрывает войну, не запачкав рук и сапог.

Прислонившись к старой яблоне, Эш терпеливо ждал.

Магур появился не раньше чем через полчаса.

— Вот ты где! А я ищу тебя, — сказал он, возникнув перед Эшем из кустов. — Иди давай, пока начальства нет на месте. У тебя не больше двадцати минут, понял? Прежде чем говорить, отпои своего знакомого трезвяком — там у входа в углу бочка стоит. И минут через пять он оклемается маленько. И это, говорить-то ты с ним можешь по-всякому, но совсем уж до смерти не бей — они все живыми нужны.

— Я тебя понял, — кивнул Эш.

Магур поманил его за собой, и он направился к тюрьме.

Все четверо караульных собрались у входа, поджидая щедрого подношения. Раздав деньги, Эш получил ключ от каменного мешка и вошел в двери тюрьмы.

Даже в такую жару здесь пахло подвалом и сыростью. В каменном коридоре у входа горел один факел, делая сумерки вокруг рыжеватыми и живыми.

Эш решительно прошел по коридору к единственной запертой двери. Звякнув ключом, он открыл замок и вошел внутрь.

От тяжелого запаха пота, гниения и испражнений у Эша перехватило дыхание.

В тюремной камере было темно. Только в небольшое решетчатое окно над дверью проникал свет от факела. Но Эш и так все хорошо видел.

Вдоль стен прямо в собственных нечистотах сидели и лежали пятнадцать человек. Их руки и ноги, прикованные короткими цепями к вбитым в пол кольцам, не давали узникам ни встать, ни сдвинуться с места. По блуждающим и пустым взглядам Эш понял, что приговоренных, по всей видимости, опоили чем-то дурманящим. И только один из них, с вытекшим глазом и свежими кровоподтеками на полуобнаженном теле, смотрел на вошедшего вполне разумными и ненавидящими глазами.

— Будьте вы прокляты! — прохрипел осипшим голосом каторжник. — Пожиратели душ! Духопоклонники! Предатели рода человеческого! Чтоб ты сам сдох той же смертью, какую вы приготовили нам!

— Вряд ли мне так повезет, — честно ответил Эш.

Он шагнул к первой жертве и вытащил нож.

— Ты пришел освободить нас?.. — пьяным слабым голосом проговорил заключенный. — Ты — спаситель?..

— Нет, — сказал ему Эш. — Я не спаситель. Я — палач.

Стигма на лопатке обожгла ему кожу. Эш хотел, чтобы этот удар был молниеносным и сильным, и был готов затратить на это часть имеющейся силы.

Прихватив жертву за волосы, он запрокинул заключенному голову и полоснул его ножом по горлу.

Клинок вспыхнул в руке красным и так мягко вошел в плоть, что одним ударом Эш не просто глотку перерезал, а полностью отделил голову от тела.

Туловище медленно сползло вниз, а он все еще продолжал держать голову, пока, наконец, не разжал пальцы.

Голова с глухим стуком упала на каменный пол.

Эш посмотрел на свое оружие. Нож медленно угасал, теряя силу, которую дал ему ворон.

Эш и сам не ожидал, что удар получится таким.

Жар плеснул ему в лицо, дыхания не хватало.

Вот и все.

Теперь он и вправду палач. И возврата больше не будет.

В абсолютной тишине он шагнул ко второму, к третьему, чувствуя, как по сырой рукояти течет горячая кровь, а тюремная камера наполняется запахом смерти.

А еще — как с каждой смертью наполняется все большей силой его собственное тело.

Последним был тот самый заключенный, который проклинал его в самом начале.

Он смотрел на Эша ошалевшим взглядом, в котором одновременно смешались ужас и какое-то благоговение.

— Я знаю… Я знаю, кто ты, — прошептал он, округлив глаза. — Ты — древний бог подземного царства, вечно юный Нергал, несущий смерть! И ты пришел забрать нас, чтобы мы не достались на осквернение мерзкой твари, пожирающей души!..

Эш подошел к одноглазому и, присев, взглянул ему в лицо.

— Ты ошибаешься. Я никакой не бог. И у тебя есть всего одна минута, чтобы выбрать свою смерть.

— О, нет… — проговорил тот. — Я знаю, что говорю. Смерть — это ты. И я… выбираю… тебя!..

Он с готовностью поднял подбородок, открывая напряженное узловатое горло.

Удар — и его голова скатилась вниз, ко всем остальным.

Эш выпрямился и осмотрелся.

Каменный мешок был залит кровью. Пятнадцать обезглавленных мертвецов лежали на полу. Тошнота внезапно подкатила к горлу, но Эш совладал с ней.

Он вышел из камеры, запер дверь на замок и сполоснул руки в бочке с остро пахнущей жидкостью, стоявшей возле входа.