Стигматы Палмера Элдрича

- Послушай, - сказал он, - эти развалины, в которых ты живешь…

Он замолчал. "Я уже воспринимаю себя так же, - подумал он, - как и прочих обитателей этого убогого марсианского барака, на ремонт которого специалистам потребовалось бы лет пятьдесят…"

- Мой барак, - сказал он, - может побить твой в любой день недели.

- В воскресенье тоже? Может, даже два раза?

- В воскресенье нам нельзя, - ответил он. - В этот день мы читаем Библию.

- Не шути так, - тихо сказала Энн.

- Я не шучу.

Он действительно говорил серьезно.

- То, что ты сказал о Палмере Элдриче…

- Я хотел сказать только две вещи, - перебил Барни. - Во-первых, он - ты знаешь, о ком я говорю, - действительно существует, он действительно здесь. Хотя не в таком виде, в каком мы до сих пор с ним сталкивались…, возможно, мы никогда этого не поймем. А во-вторых… - Он колебался.

- Ну, говори.

- Он почти ничем не может нам помочь, - сказал Барни. - Может быть, чуть-чуть. Однако он здесь, с раскрытыми объятиями; он понимает нас и хочет помочь. Он пытается…, но это не так просто. Не спрашивай меня почему. Возможно, даже он сам этого не знает. Возможно, его это тоже удивляет. Даже после того, как у него было столько времени, чтобы все обдумать.

"И все то время, которое будет у него потом, - думал Барни, - если ему удастся скрыться от Лео Булеро, от одного из нас, от человека… Знает ли Лео, против чего выступает? А если бы знал…, отказался бы от своего плана?"

Наверняка нет. Как ясновидец, Барни был в этом уверен.

- То, что проникло в Элдрича, - сказала Энн, - и с чем мы столкнулись, превосходит нас, и, как ты говоришь, мы не можем оценить или понять, чего оно хочет и к чему стремится; оно остается для нас таинственным и непонятным. Однако я знаю, что ты ошибаешься, Барни. То, что является к нам с пустыми, раскрытыми руками, не может быть Богом. Это существо, созданное кем-то еще более совершенным, так же как и мы; Бог не был никем создан, и он ничему не удивляется.

- Я ощущаю вокруг него некую божественную ауру, - сказал Барни. - Все время.

"А в особенности тогда, - думал он, - когда Элдрич подталкивал меня, пытался заставить попробовать…"

- Естественно, - сказала Энн. - Я думала, ты это понимаешь; Он присутствует в каждом из нас, и в любой высшей форме жизни, такой, как та, о которой мы говорим, Его присутствие будет ощущаться еще больше. Однако позволь мне рассказать тебе анекдот про кота. Он очень короткий и простой. Хозяйка приглашает гостей, и у нее на кухонном столе лежит великолепный пятифунтовый кусок мяса. Она беседует с гостями в комнате, выпивает несколько рюмочек и так далее. Потом извиняется перед гостями и идет на кухню, чтобы поджарить мясо…, но его нет. А в углу, лениво облизываясь, сидит кот.

- Кот съел мясо, - сказал Барни.

- В самом деле? Хозяйка зовет гостей; они начинают обсуждать случившееся. Мяса нет, целых пяти фунтов; а в кухне сидит сытый и довольный кот. "Взвесьте кота", - говорит кто-то. Они уже немного выпили, и эта идея им нравится. Итак, они взвешивают кота на весах. Кот весит ровно пять фунтов. Все это видят, и один из гостей говорит: "Теперь все ясно. Мясо там". Они уже уверены, они знают, что произошло; у них есть эмпирическое доказательство. Потом кто-то начинает сомневаться и удивленно спрашивает: "А куда же девался кот?"

- Я уже слышал этот анекдот, - сказал Барни, - и не вижу связи…

- Эта шутка - квинтэссенция онтологической проблемы. Если только задуматься.".

- Черт побери, - со злостью сказал он. - Кот весит пять фунтов. Это чушь - он не мог съесть мясо, если весы верные.

- Вспомни о хлебе и вине, - спокойно сказала Энн.

Он вытаращил глаза. До него, кажется, дошел смысл сказанного.

- Да, - продолжала она. - Кот - это не мясо. А тем не менее…, он мог быть формой, которую в этот момент приняло мясо. Ключевое слово здесь - "быть". Не говори нам, Барни, что то, что проникло в Палмера Элдрича, - Бог, поскольку ты не знаешь Его до такой степени; никто не знает. Однако это существо из межзвездной бездны вероятно - так же, как и мы, - создано по Его образу и подобию. Тем способом, который Он выбрал, чтобы явиться нам. Так что оставь в покое онтологию, Барни; не говори о том, что Он собой представляет.

Она улыбнулась, надеясь, что он ее поймет.

- Когда-нибудь, - сказал Барни, - мы, возможно, станем поклоняться этому памятнику.

"И не в знак признания заслуг Лео Булеро, - думал он, - хотя он заслуживает - вернее, будет заслуживать - уважения. Нет, мы сделаем его олицетворением сверхъестественных сил в нашем убогом понимании. И в определенном смысле мы будем правы, поскольку эти силы в нем есть. Однако, как говорит Энн, что касается его истинной природы…"

- Я вижу, ты хочешь остаться один на один со своим огородом, - сказала она. - Я, наверное, пойду к себе в барак. Желаю успеха. И, Барни… - Она протянула руку и крепко сжала его ладонь. - Никогда не пресмыкайся. Бог, или кем бы ни было это существо, с которым мы столкнулись, не хотел бы этого. А если бы даже и хотел, ты не должен этого делать.

Она наклонилась, поцеловала его и пошла.