Стихея

– Черт! – Мари хлопнула себя по бедрам в поисках карманов и вспомнила, что она без денег. – Я…

– Потом заплатишь, я запишу в долг, – отмахнулась Тина и исчезла в недрах магазина.

Мари прикрыла глаза и сосредоточилась на своих ощущениях. Боль, усталость, злость, растерянность. Возможно, она пожалеет о том, что собирается сделать, но по-другому нельзя. Джорджи должна заплатить.

– Вот. – Тина вынырнула из подсобки и положила перед Мари аккуратный сверток из пергаментной бумаги. – Используй с умом, – предостерегла она.

– Спасибо. – Мари прижала кулек к груди. – На днях занесу деньги.

Тина только улыбнулась, будто это ее вообще не интересовало, и вдруг спросила:

Мари, а ты слышала словосочетание «Кровь и пламя»?

Мари словно окатило ледяным дождем и перед глазами завертелись воспоминания.

…Первый шабаш, мама, которая больше не мама, хохот, кровь и страх… А еще зловещий шепот змеиных уст: «Берегись “Sang et flamme”, ведьма».

Танец ведьм вокруг костра завораживал и пугал одновременно. Полуобнаженные фигуры в прозрачных одеяниях извивались на фоне пламени, как ядовитые змеи, шипящие в клубке. На черном, бездонном небе горела полная луна. Потусторонние песнопения на непонятном Мари языке ласкали слух. Хотелось расслышать каждое слово, понять его смысл, впитать в себя, испить запретную чашу до дна.

Сегодня было полнолуние. Шабаш.

Мари жалась к маминым ногам, когда к ним подошла высокая женщина с блеклыми глазами, которые казались еще бесцветней по сравнению с ее густыми смоляными волосами.

– Ты уверена, что она готова, Ребекка? – обратилась она к матери Мари. – Как только она пройдет посвящение, Охотничьи Псы учуют ее запах.

Мама лишь развязала тесемки плаща на шее. Он упал на землю, и она осталась в такой же прозрачной тунике, как и другие ведьмы. Мари увидела очертания груди мамы и смущенно отвернулась. На ней, в отличие от взрослых, было простое белое платье из грубой плотной ткани.

– К этому нельзя подготовиться, Несса, – тихо ответила мама.

Несса, наконец, посмотрела прямо на Мари, и от ее взгляда и зловещей ухмылки скрутило живот:

– Похожа на тебя. Мамина дочка, – удовлетворенно заметила ведьма и тут же сощурилась: – Тогда слушай, Мария Ребекка, слушай внимательно! – И она махнула рукой в сторону извивающихся ведьм.

Мари в страхе уставилась на них и поначалу никак не могла уловить смысл их пения, но потом в руках ведьм появилась чаша с темной жидкостью, и они стали поочередно обмазывать ею лицо, грудь и бедра прямо поверх одежды. Ткань еще сильнее облепила тела, оставляя ведьм почти нагими.

Мари с ужасом задержала дыхание, и их слова вдруг обрели ясность. Голоса зазвучали ярче и громче: