Стихи

Шумели годы, как прибой,

Стучали ставни.

И стали оба мы с тобой

Старей, чем камни.

И где тот ветер, тот цветок

На побережьи...

Лишь наши тени на песок

Ложатся те же.

Малаховка, август, 1970

Тройка

Н. Олсуфьеву

До старости мне помнится,

Как в праздники, зимой,

В санях с медвежьей полостью

Возили нас домой.

У станции, под елочкой,

Нас ждали рысаки:

Три звездочки, три челочки

И белые чулки.

Припев; Эх, ты тройка, чудо тройка, эх, вы кони вороные!

Гаврила кучер на облучке!

Диана и Дива - красавицы пристяжные

И знаменитый Атласный в кореннике!

2

Едва вожжею розовой

Гаврила шевельнет,

Сорвутся с места розвальни

И вдаль нас понесет.

Бежит по спинам шелковым

Морозный ветерок,

Мотают кони челками

И ахает седок.

Припев:

3

Мы тоже с братом гикаем

Привыкнув к волшебству -

Мы мчимся на каникулы,

Навстречу Рождеству.

Когда же месяц скошенный

Скользнет из облаков -

Летят все так же лошади

И снег из-под подков.

Припев:

4

Не знали и не ведали

Ни лошади, ни мы,

Какими злыми бедами

Грозит из полутьмы.

И что припомним с грустью мы

Ту тройку, как судьбу,

Летящую без устали

Со звездами на лбу.

Припев:

Москва, май, 1969

Ангел-Хранитель

Мой ангел-хранитель, будь вечно со мной,

Иди со мной рядом дорогой земной,

Не дай на пути мне на камень упасть,

Не дай на земле под колеса попасть.

Я верю, что ты не оставишь меня,

Что ты извлечешь из воды и огня,

Не дашь меня в руки врагу палачу, -

Но чем же тебе я потом отплачу?

Я даже не помню каков ты на вид,

Твой образ церковной легендой увит.

Тебя я узнала родившись на свет,

Потом не видала за множество лет.

Но знала, что ты мой Хранитель и Друг,

Со мною обходишь завещанный круг,

И может быть, перед грядущим концом,

Увижу тебя я с открытым лицом.

Карабаново, август, 1980

Туман

Л. Богораз

Казалось, что буран,

казалось, что зима,

А это был туман

закутавший дома,

И улица плыла, как белая река,

И улица была, как зимняя тоска.

А в доме тишина,

а в доме полутьма,

А в доме два окна,

как два больших бельма,

И смотрят на диван, на ребра сундука,

На ветхий чемодан, на столик из пенька.

Но жизнь не умерла,

как в зоне задарма,

В безмолвии спала,

не чувствуя ярма,

И охраняла ложе бедняка

Невидимая Божия рука.

Чуна, май, 1970

Ты да я

И. Богоразу

Жили на севере, как друзья,

Куры, корова и свинья,

Собака, кошка белая

Да ты, да я, да ты, да я.

Ляля, ляля, ля, ляляля

Да ты да я, да ты да я.

Утром корова шла с пастухом,

За нею куры с петухом,

Собака, кошка и свинья,

Да ты, да я, да ты, да я.

Был у зверей не звериный нрав,

И часто собаку обняв,

Лежала кошка белая,

Да ты, да я, да ты, да я.

Куры с цыплятами и петух,

Имели музыкальный слух,

Им подпевала все семья,

Да ты, да я, да ты, да я.

С тех пор промчалось не мало лет,

И той семьи и в помине нет,

Осталась - песенка моя,

Да ты, да я, да ты, да я.

Ляля, ляля, ля, ляляля,

Да ты да я, да ты да я.

Коряжма, 1957

Увертюра весны

На карнизе сидели два голубя,

Ворковали и он и она,

А в трубе водосточной, на жолобе,

Увертюру играла весна.

И искрилась малейшая лужица,

Как большой драгоценный алмаз,

Но ни утро, ни майская улица

Совершенно не трогали вас.

Мы сидели на низком диванчике

Говорили и против, и за.

А в зеленом хрустальном стаканчике

Отражались большие глаза.

Вы кивнули головкою стриженной,

И ушли, не дослушав конца,

Только ботики ваши, обиженно,

Не хотели застегиваться.

Дождик хлынул со злостью упрямою,

По карнизам и с крыш потекло,

И по рыцарски голубь, над дамою

Вместо зонтика поднял крыло.

Почему, почему мы не голуби,

Почему мы не он и она?

Даже в дождик влюбленным на жолобе

Увертюру играет весна.

Москва, весна, 1941

Уральские горы

Мы север учили не сидя на парте,

Не пальцем водя по истрепанной карте,

Его мы узнали во мраке и в буре

Своими боками, на собственной шкуре.

Припев: Уральские горы, снежные хребты

Белые просторы вечной мерзлоты,

Мы на вас глядели из шахт Воркуты,

Из угольных, черных шахт Воркуты. 2 р.

В тяжелых этапах, в труде непосильном,

Познали впервые мы ярость бессилья,

И хлеб наш насущный в холодные ночи,

Был горькой слезою обиды омочен.

Припев:

Закрытый для мира нахмуренный Рудник,

Не ты ли учил нас романтике будней,

Чтоб сердце отдали не злобе и мести,

А дружбе высокой и рыцарской чести.

Припев:

Ушла наша юность и лучшее в жизни,

Седыми вернулись мы к нашей отчизне.

Но прошлое помним политое кровью

И любим его мы печальной любовью.

Припев:

Коряжма, 1957

Фантом

Он и некто и никто,

В серой шляпе и в пальто.

Он выходит на прогулку,

Длинный, сгорбленный старик.

Он идет по переулку

К Третьяковке напрямик,

С черной сумкой и зонтом,

Но не знаем мы кто он,

Но не знаем мы кто он,

Человек или фантом.

Ночью милиционер,

Там стоит, как Люцифер.

Это значит: в галлерею

Не пройти вам, ни за что, -

Между тем, у самой двери

Та же шляпа и пальто.

Не спеша он входит в дом,

Тихо дверь толкнув зонтом,

Тихо дверь толкнув зонтом,

В вестибюль идет фантом.

Там всегда одно окно,

По ночам освещено.

Мы стоим и видим снова,

Как теперь, среди икон,

Среди юношей Рублева

Появляется вдруг он:

С черной сумкой и зонтом,

В серой шляпе и в пальто,