Стихи

Вокруг нее бурлила молодежь: поэты, поэтессы. Несколько лет вела в ЦДЛ «Клуб одного стихотворения», в высшей степени демократичный. Каждый мог прийти «с улицы», прочитать свои вирши. К пишущим девушкам и дамам, которых появилось непредусмотренно большое число, относилась по-матерински строго, но справедливо. К ней прислушивались. С ней считались.

Дочь русского офицера, не забывала и материнской ветки своей родословной. «Дед похоронен на еврейском кладбище…» — так начинается одно из ее стихотворений. В то время, когда оно было написано, сказать так — значило совершить поступок…

Могила Риммы Казаковой — на Ваганьковском, недалеко от могил Игоря Талькова, Михаила Танича, Булата Окуджавы. Поэты и поэтесса. Кто-то сравнил смерть от тромба со смертью от пули. Миг — и человека нет. Но от поэта остаются стихи, состоящие из летучего вещества. Некоторые из них становятся народными песнями.

Тамара ЖИРМУНСКАЯ

Мы молоды. У нас чулки со штопками…

Мы молоды. У нас чулки со штопками.
Нам трудно. Это молодость виной.
Но плещет за дешевенькими шторками
бесплатный воздух, пахнущий весной.
У нас уже — не куклы и не мячики,
а как когда-то грезилось давно,
нас в темных парках угощают мальчики
качелями, и квасом, и кино.
Прощаются на ситцевые платьица
и стоптанные наши каблучки.

Мы молоды. Никто из нас не плачется.
Хохочем, белозубы и бойки.
Как пахнут ночи! Мокрым камнем, пристанью,
пыльцой цветочной, мятою, песком…
Мы молоды. Мы смотрим строго, пристально.
Мы любим спорить и ходить пешком…
Ах, не покинь нас, ясное, весеннее,
когда другое, взрослое, везение
нас по другим дорогам поведет.

Пускай мы будем гордыми, как в девушках,
и не изменим первым «да» и «нет».
И пусть луны сияющая денежка
останется дороже всех монет.
Жизнь — наковальня. Поднимайте молоты!
На молодости — главные дела.
Мы молоды. Мы будем вечно молодо
смотреться в реки, в книги, в зеркала…

1960

Все вырастает, что посеяно…

Все вырастает, что посеяно:
и каждый всход, и жизнь моя.
Весенний глянец крымской зелени
напомнил мне, откуда я.

И если вдуматься внимательно, —
пусть жизнь трудна, и мир жесток, —
но я еще в утробе матери
была тот глянцевый листок.

Как в срок из плотной почки выпихнула
вечно слепящие листки,
я родилась, из мамки выпорхнула
и выставила кулачки.

И вот поныне в зоне риска я
и в этой стойке боевой.
И — веточка над головой,
колюче-ласковая,
крымская.

Я похожа на землю…