Стихи (2)

Страницу первую читаю, и ластятся слова ко мне. И над второю замираю, а третья - видится во сне.

* * *

Мы лишь уста. Но кто, скажи, поет из сердца, что для всех вещей одно? Его биенье в нас раздроблено и незаметно. Не перенесет никто ни радости, ни боли всей. Так в осторожной скупости своей мы лишь уста. В самозабвенный миг удары сердца отверзают нас и слышен глас: тогда мы суть, преображенье, лик.

НА СОН ГРЯДУЩИЙ

Я хочу тебе петь, как пели наши матери у колыбели. Провожать тебя в сон и ждать твоего возвращенья из сна, к твоему дыханью прислушиваться, внимать тишине, притаившейся у окна. Я один буду утром знать, как была эта ночь холодна, и как вздрагивал сад за окном, когда попадала в листву звезда. Засыпая взгляни: мой взгляд - словно нежные руки, они тебя бережно будут держать, опуская изредка на кровать на мгновенье, когда в тишине чей-то шорох послышится мне.

* * *

Ночи созвездья: вижу их над собою; над бытием моим кружатся средь пустоты, или над жизнью, над общей нашей судьбою, от света к свету тянущиеся мосты. Чьи там шаги? Кто по водам идет, как по суше, путь свой спрямляя, словно минуя ручей? Кто, словно пешку, спешно берет мою душу и трубит о победе своей?

* * *

День, который словно в пропасть канет, в нас восстанет вновь из забытья. Нас любое время заарканит, ибо жаждем бытия...

1907

НОЧНОЕ НЕБО И ПАДЕНЬЕ ЗВЕЗД

Ночное небо тускло серебрится, на всем его чрезмерности печать. Мы - далеко, мы с ним не можем слиться, и слишком близко, чтоб о нем не знать.

Звезда упала!... К ней спешил твой взгляд, загадывай, прося в мгновенья эти!.. Чему бывать, чему не быть на свете? И кто виновен? Кто не виноват?..

1924

* * *

Ночь, как город над долом, растет, где, по темным законам, переулки путем неуклонным подошли к площадям утомленным там, где тысяча башен встает.

Кто же в городе черном живет, чьи там вздохи цветут и улыбки? Там, в садах, не боясь тишины, в тайные танцы сплетаются сны, и кто-то им вторит на скрипке.

НОЯБРЬСКИЙ ДЕНЬ

Осень этот день в клубок смотала. Он клубится, медленный и сонный. Хор в тумане слышен похоронный из глубин соборного портала.

Мокрый дым на крышах спит. И твердо ветер, словно органист, в камине на помин души, усопшей ныне, взял заупокойные аккорды.

ОСЕНЬ

Весь день кружатся, падают листы, как будто бы небесные сады их сбрасывают на поля

земли. А ночью падает земля, что тяжела. И тяжек свет звезды.

И тяжесть разливается в глазах. Мы падаем. Падение безбрежно.

Но кто-то держит бесконечно нежно паденье наше в бережных руках.

* * *

Пленю тебя весною, в которой сто чудес; весной не городскою, весной владеет лес.

И только те, кто бродят, влюбленные, вдвоем в лесу ее находят под каждым лепестком.

* * *

По сумеречной долине я брел, не зная куда... И вдруг в небесной сини зажглась одна звезда.

Там, в небесах, томится дрожащий огонек и тоже вдаль стремится, и тоже одинок...

ПО-ОСЕННЕМУ

А воздух - словно в комнате больного, где смерть уже дежурит у дверей. На крышах мокрых отблески багровы, как блики угасающих свечей.

Хрипит вода, в канавах набухая, и трупы листьев обмывает дождь. И как бекасов спугнутая стая, несутся тучки мимо серых рощ.

* * *

С тобою быть, когда недели творят такие чудеса и в душу каплет с веток ели благословенье, как роса.

Когда жасмин встает из мая у придорожного креста, рукою белой прикрывая скорбящее чело Христа.

* * *

Тусклы и серы, сеткою кроткой висят небеса. Только пылает вдали полоса, словно ожгли их до крови плеткой.

Отблески блекнут под листьями липы, и воздух томят уже замирающий роз аромат и затаенные всхлипы.

* * *

Ты не горюй, что давно отцвели астры в саду, что листья с земли тихо слетают в пруд. Прекрасное вырастает в пыли, и силы, что зрели в нем и росли, ломают старый сосуд. Оно из растений в нас перейдет, в тебя и меня; чрезмерность лета его гнетет, оно покидает налившийся плод прочь от пьянящих видений, в сумерки нищего дня.

* * *

Я стану садом, чтобы у фонтанов мечты к цветам взлетались в свежий ворох, одни - в задумчивость бесшумно канув, Другие же - в беззвучных разговорах.

Вслед их шагам слова шептать им стану, как шорох листьев, нагонять истому, а в час дремоты, наклонясь к фонтану, умолкну, чтобы их подслушать дрему.