Стихи

Если в терпкой траве упаду,
Не почуяв еще, что свершилось,
если в небе увижу звезду,
где вчера ничего не светилось,
если ветер дохнет темнотой,
и дорога прорежет предгорья,
я своею отправлюсь тропой —
то ли к счастью, а то ли на горе.
Я руками нашарю следы,
застывавшие в пепле горячем,
я напьюсь горьковатой воды,
засмеюсь, запою и заплачу,
буду звать, не надеясь еще,
буду ждать, до конца не поверив,
и когда лунный свет потечет,
распахнутся в развалинах двери.
Что увижу — не важно, не суть,
что услышу — и так мне понятно.
Мне укажут, что истинный путь,
путь к себе — не сюда, а обратно.
И проложат — как меч в темноте
меж тенями прямую дорогу,
я шагну — и глаза встречу те,
что даны человеку — и богу.
Не успею спросить одного —
это слов не измерено мерой —
что я сделать могу для него —
жизнью, смертью, любовью и верой…

[1.11.92]

ЗАКЛИНАНИЕ

На день, на имя, на звезду
замкнута цепь, как на замок,
А это значит — я приду,
и ты придешь, хоть путь далек!
Лети, осенняя листва,
горите, белые снега,
гуди, как колокол, молва —
руки касается рука…
Пьянит терпенье, как вино,
и сердце бьется под рукой,
и в мире важно лишь одно —
тревожный шепот наш ночной.
Лети, осенняя листва,
горите, белые снега,
гуди, как колокол, молва —
руки касается рука…
Открой глаза, найди ответ,
и осознай себя — собой,
вдохни соленый лунный свет,
и ветер утра голубой.
Лети, осенняя листва,
горите, белые снега,
гуди, как колокол, молва —
руки касается рука…
Ищи упавшую звезду,
распутай тройственность имен,
но знаю я, куда иду,
а ты незнанием силен…
Лети, осенняя листва,
горите, белые снега,
гуди, как колокол, молва —
руки касается рука…
Не повернуть дорогу вспять,
и не согнуть бессильных плеч,
но можно путника распять,
и можно ведьму просто сжечь.

[15.11.92]

ЗА ЧТО?

I

Тебе не надеть иного,
тебе и такое ново,
и все, что ни разобьется,
не так еще отольется.
Сама ли, по воле рока,
я стану теперь жестокой,
дороги своей не прячу,
коснись же руки горячей.
Ничем эту боль не мерить,
никак — никому — не верить.
Какому добру во славу
я отдана на расправу,
какому открыта свету,
чего в мире больше нету?
Не скроют огня — ладони,
кораблик бумажный тонет…
Иголки палач втыкает?
Работа его такая,
а отпуска нет три года,
и ломит от непогоды,
давай его пожалеем —
не бойся, коли сильнее!
Полоской обсидиана
до сердца откроет рану.
К какому отныне богу
я кровью кроплю дорогу?
Вы, знающие, молчите…
Ты в праве своем, Учитель!

II