Стихи

Господь мой, в утро Воскрешенья
вся тварь воскликнет: Свят, Свят, Свят!
Что ж малодушные сомненья
мой мозг евклидов тяготят?

Я верю, все преобразится,

и отразишься Ты во всем,
и Весть патмосского провидца
осуществится, и Добром

исполнится земля иная,

иное небо. Но ответь —
ужели будет плоть святая
и в самой вечности терпеть

сих кровопийц неумолимых,

ночных зловещих певунов,
бессчетных и неуловимых —
я разумею комаров?

Ужели белые одежды

и в нимбе светлое лицо
окрасят кровию, как прежде,
летучих сонмы наглецов?

И праведник, восстав из гроба,

ужель вниманье отвлечет
от арфы Серафима, чтобы
следить назойливый полет?

Средь ясписа и халкидона

ужель придется нам опять
по шее хлопать раздраженно
и исступленно кисть чесать?

Что говорю? О Боже Правый!

О Поядающий Огонь!
Конечно, ты найдешь управу
на комара, и сгинет он!

Бесчисленные вспыхнут крылья

бенгальским праздничным огнем
и, покружившись, легкой пылью
растают в воздухе Твоем.

И больше никогда, мой Боже,

овечек пажити Твоей
не уязвит, не потревожит
прозрачный маленький злодей.

Аминь. Конечно, справедливы

Твои решенья. Но прости,
я возропщу! Они ж красивы!
Они изящны и просты!

Клещи, клопы – иное дело!

Глисты – тем более, Господь!
Но это крохотное тело,
но эта трепетная плоть!

И легкокрылы, длинноноги,

и невесомы, словно дух,
бесстрашные, как полубоги,
и тонкие, как певчий слух,

они зудят и умирают,

подобно как поэты мы,
и сон дурацкий прерывают
средь благодатной летней тьмы!

Их золотит июньский лучик,

они чернеют, посмотри,
на фоне огнекрылых тучек
вечерней шильковской зари!

Не зря ж их пел певец Фелицы

и правнук Кукин восхвалял,
и, отвернувшись от синицы,
младой Гадаев воспевал!

Так если можно, Боже правый,

яви безмерность Сил Твоих —
в сиянии небесной славы
преобрази Ты малых сих!

Пусть в вечности благоуханной

меж ангелов и голубей
комар невинный, осиянный
пребудет с песенкой своей!

Меж ангелов и трясогузок,

стрекоз, шмелей и снегирей
его рубиновое пузо
пусть рдеет в вечности Твоей

уже не кровию невинной,

но непорочным тем вином,
чей вкус предчувствуется ныне
в закатном воздухе Твоем!

Лето 1993

VI КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ЛЕНЫ БОРИСОВОЙ