Стихи

Печные трубы завывают вьюгой.
Ночные сумраки темнеют кровью.
У всех домов вытягиваются лица.

Мы здесь живем в обстроенных теснотах,
В могильной полутьме и полусвете,
И как канат, сучим пустое время.

День — он теснится в этажи пониже,
Где жаркое в печах бушует пламя.
А мы стоим у перемерзших окон
И смотрим поперек пустых дворов.

Слепые женщины

Слепые шествуют за поводыршами —
Черные исполинши, глиняные молохи
Над плечами тянущих рабынь — запевая
Долгую протяжную песнь слепых.

Твердым шагом вступает их хор
В железный лед обступающего неба.
Ветер клубит над широкими их макушками
Пепельные пожары седых волос.

Исполинские посохи их прощупывают
Улицу до самого взгорбья. Огромные
Гробы лбов их запечатаны огненной
Пентаграммой черного божества.

Вечер вывешивает огненную бочку
На сучья тополя в самый горизонт.
И руки незрячих тычутся в солнце
По веселому небу, как черные кресты.

* * *

Нас зазывали эти дворы,
Худыми руками хватали за полы наши души,
И мы скользнули сквозь ночные ворота
В заколдованное время мертвых садов.

Свинцовый дождь струился из труб,
Мутные вытягивались облака.
Над застывающими прудами
Сохлые от страсти свисали розы.

Мы шли по узким осенним тропам,
О наши лица разбивались стеклянные
Шары. Их держали на острых пальцах встречные,
И боль была, как вспышки огня.

И так мы таяли в стеклянных пространствах,
Со стоном прорезываясь сквозь тонкое стекло,
И навеки сидим в белесых облаках,
Грезя, как в закате порхают бабочки.

Адская вечеря. II